ВСТУПЛЕНИЕ
Всякая веками сложившаяся коренная культура народа есть одновременно и оптимальная модель исторической перспективы его развития, и становой хребет — фундамент его духовной прочности, и великая уже состоявшаяся реальность его бытия. Семидесятилетнее атеистическое пленение и разорение нашего культурного наследия безбожной властью как всякое время тяжелейших испытаний неизбежно породило ряд существенных противоречий в современном социуме. С одной стороны, это несомненный крах чуждых нашей культуре всевозможных политических утопий и связанное с ним духовное обнищание и опустошение обманутого народа. С другой стороны — это сонмы выстоявших в испытании новомучеников — молитвенных заступников Православия, это необратимый процесс возрождения храмов и душ человеческих.
Сложнейший урок самоидентификации народа в своей коренной культуре проходит типичное для всех периодов исторического возврата к духовным истокам испытание соблазном и безумием. Соблазном замены веры обрядоверием и безумием поиска рациональной религии без веры. Извечная суть духовного кризиса приводящего к обмирщению человеческого мышления лежит в плоскости отношения к истине. Здесь все определяется направленностью постановки вопроса. Материалистическое желание все овеществить и пощупать рождает пилатовский вопрос: “что есть истина” в культуре? При таком ракурсе исследования, к примеру, современной этнографией памятников материальной культуры народа, его традиций и обрядов в лучшем случае появляется возможность изучить исторически сложившуюся периферийную структуру быта. Поворот же к центральной проблеме духовного бытия может быть осуществлен только при постановке вопроса: “Кто есть Истина?”. Именно на этот вопрос и отвечает православная культура. И пока она невостребована в полной мере, любая попытка благовестия вне ее спасительной благодати, обращенной, прежде всего, не к уму, а к сердцу человека, всегда будет для “иудеев” (т.е. обрядоверов всех времен) соблазн, а для служащих идее прогресса искусственно созданной цивилизации прагматически образованных “эллинов” — безумие.
В этот переходный период, а точнее период исхода или, другими словами, возвращения на историческую родину своей изначальной культуры мы без сомнения должны обратиться к ее непреходящим ценностям, особенно в деле воспитания нового духовно здравого, обладающего полнотой моральной ответственности, реально мыслящего поколения.
Для этого имеется все необходимое: двухтысячелетний образовательный опыт церкви, наличие в православном мире значительного количества современных методических пособий и учебных программ, бесценные педагогические наработки в самых отдаленных уголках нашей испокон веков духовной родины — Православия, для которой, как для всякой подлинной культуры, не существует ни географических, ни политических, ни каких-либо иных границ.
ЦЕЛЬ КОНЦЕПЦИИ
Сформулировать цель концепции педагогического освоения богатейшего наследия православной культуры в современном образовательном пространстве не представляется возможным без учета специфики деятельности ее носителя — православного педагога и без осознания важнейших духовных особенностей его личности. Изначальное определение Тертуллиана о том, что “душа человека по природе своей христианка” предполагает особый путь ее духовного становления и развития, в результате чего соответственно складывается необходимость выработки природосообразного педагогического подхода. Основу такого подхода определяет христоцентричность мировосприятия. Тут важно осознавать, что только идея личной встречи со Христом, причастность Ему в церковных таинствах и повседневной жизни церкви может со временем сформировать и реальное представление о православной культуре и сделать человека ее непосредственным носителем. Таким образом, речь идет не о формальной передаче информации о предмете, а о создании целостного образовательного пространства — познавательной среды для постижения православной культуры. Это означает, что осуществление диалога: “учитель — ученик” по сравнению с другими предметами будет выгодно отличаться присутствием еще одного невидимого, но вполне реального участника — Христа. Вспомним евангельское обетование: “Где двое собраны во имя Мое, там Я посреди них” (Мф. 18, 20). Такая уверенность в присутствии невидимого есть атрибут веры — важнейшей добродетели в православном понимании человека. Как не вспомнить здесь о православном постулате педагогики К.Д.Ушинского о том, что “вера врожденна человеку”. Эта благодать веры великий дар Бога, свидетельство Его безмерного доверия и любви к людям. Поэтому нет ничего более убедительного, чем свидетельство веры. Именно о таком свидетельстве сказано: “Верующий в Сына Божия имеет свидетельство в себе самом” (1 Ин. 5, 10). Итак, специфика деятельности православного педагога есть специфика соработничества Богу на ниве просвещения духом евангельского восприятия мира. Отсюда важнейшей способностью личности педагога является способность любви, которая по словам апостола Павла: “долготерпит, милосердствует, …не завидует, …не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит” ( 1 Кор. 13, 4-7).
Апостол Иоанн Богослов повествует об источнике этой любви так: “мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в нее. Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем. Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас. Кто говорит: “Я люблю Бога”, а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего” (1 Ин. 4, 16-21). Следовательно, цель концепции практического освоения важнейших принципов православной культуры должна быть основана на краеугольном камне любви к Богу и человеку.
КЛЮЧЕВЫЕ ПОНЯТИЯ КОНЦЕПЦИИ
1. Мы живем в эпоху технологически развитого информационного общества, “когда с каждым днем информации становится все больше, а смысла все меньше”. Поэтому сегодня целостность сознания должна восприниматься, прежде всего, как противоположность дискретным формам мышления, основанным на приоритете конкретных или фактических знаний. При этом важно понимать, что даже значительная сумма таких разрозненных знаний, основанных на конкретных фактах, не в состоянии обеспечить необходимый уровень целостности познавательного процесса. Кроме того, не следует забывать предупреждение одного из ведущих психологов ХХ века академика А.Н. Леонтьева о том, что “избыток информации ведет к оскудению души”.
2. Выход из кризиса современной секуляризованной системы образования требует альтернативного подхода. Такой альтернативой, на наш взгляд, является введение в образовательную среду интегративного курса “Основы православной культуры”, в котором Христоцентричность, составляющая основу целостного восприятия в духовной культуре призвана осуществлять внутреннее единство познаваемого мира. Таким образом, культурологическое измерение образовательной среды достигает максимальной евангельской полноты “наполняющей все во всем”. Эта определенность концептуального характера мышления позволяет одновременно, и объединить всю совокупность образовательного пространства, и разрабатывать перспективные подходы к формированию отдельных элементов структуры познавательной деятельности.
3. На этом этапе впервые церковь заговорила с чиновничьей оппозицией не сленгом здравого смысла “мира сего”, а на языке православной культуры — антиномичном, парадоксальном образном языке Евангелия. Так в приветственном Слове Патриарха на открытии Рождественских Образовательных чтений 2005 года особенно подчеркивалась конструктивная социальная направленность образовательной концепции курса “Основ православной культуры”, который, по официальному мнению церкви, “является не религиозной, а культурологической дисциплиной”. Эта дисциплина призвана осуществлять, в первую очередь, насущную жизненную необходимость приобщения не только и не столько к фактологическому уровню знаний о православии, сколько к православному пониманию нравственных реалий бытия. Устраняя основной повод для взаимных претензий по данному вопросу между церковью и государственными образовательными структурами, такая концепция позволяет избежать нежелательных изменений в построении стратегии и тактики нового предмета в угоду каким-либо надуманным компромиссам. Безусловно, в рамках этой концепции искусствоведческое “как?” должно уступить приоритет познавательному осмыслению культурологического вопроса “для чего?”. По сути, это сегодня единственная реально осуществимая возможность для создания в школе позитивной образовательной среды способствующей накоплению положительной нравственной мотивации для поступков естественно формирующейся личности молодого человека.
4. Курс “Основы православной культуры” объединяет более чем 2-х тысячелетний исторический период. Учитывая уникальное своеобразие названной темы, мы исходим из того, что методологический подход к построению курса должен строго соответствовать природе изучаемого явления. В данном случае мы имеем дело не столько с религиозно-философским учением, сколько со всей полнотой духовного образа жизни бого-человеческого общества, живым примером которого и является культурное бытие Православной Церкви.
5. Историческое становление понятия культуры всей своей сущностью обращено к духовным истокам природы культа. “Культ как служение Богу и культура как служение человеку” нераздельно и неслиянно взаимосвязаны. Поэтому высочайший смысл культуры заключается в богопознании.
6. Концептуальное осмысление природы этого процесса позволяет прийти к выводу о том, что становление подлинной культуры невозможно вне глубинного творческого раскрытия личности в духовном общении или, другими словами, вне встречи ее с Творцом. В такие минуты прикосновения к миру горнему, по мнению Иоанна Экономцева — ректора Российского Православного университета св. ап. Иоанна Богослова, “человек поистине беседует с Богом и молится ему”. Итак, суть данной образовательной концепции можно сформулировать следующим образом: Молитвенность и познание в православной культуре неразрывно взаимосвязаны. Именно благодаря этому понятие человеческой личности невозможно ограничить рамками сознания, мышления или рассудка. Логическим результатом такого молитвенного познания является знание с любовью, для которого существенным является уже то, “что” и “как” любит человек. Это как раз и составляет основу нравственного воспитания личности в образовательном процессе. Механическая память и формальная логика здесь упраздняются. Таким образом, в системе образования преодолевается традиционная косность принципа: выучил — сдал — забыл. Ведь православная педагогика, по самой своей сути, является педагогикой соработничества и любви. Это в полном смысле слова педагогика молитвенной сопричастности и сотворческого раскрытия личности.
7. Система образования от первых шагов до вершины доступных человеку знаний кроме внешней абстрактно-информативной (т.е. не основанной на личном опыте) включает и внутреннюю, конкретно-содержательную глубинную потребность личностно-опытного познания. Первая по своей познавательной направленности центробежна, вторая центростремительна. Причем познавательные усилия, обращенные на внутренний мир можно сравнить с наведением наблюдаемого объекта на резкость, где эталоном служит идеал утраченного образа совершенного человека.
8. Стратегия образования в православной традиции всегда была направлена на достижение того образа и подобия, по которому был сотворен человек. Тактика же его преимущественно устремлена к поиску оптимальных путей обожения человека через постижение Первообраза. Таков ключ к пониманию принципа природосообразности , касающегося позитивной познавательной деятельности человека в православной педагогике.
9. Стержневым для такого подхода является понятие молитвы. Молитвенный дух православной культуры в образовательном пространстве распространился далеко за пределы вербальных возможностей человеческого языка. Он создал уникальное храмовое зодчество — молитву в камне, иконопись — молитву в красках, вооружил человека молитвенным жестом крестного знамения, поясного и земного поклонов, обогатил внутренний настрой души строгой красотой осмогласия церковных песнопений.
10. Молитвенная сущность православной культуры, по словам Иоанна Лествичника, позволяет человеку “примирится с Богом”. Молитва стирает грань между видимым и невидимым, соединяет земное и небесное. Эта особенность молитвы получила название иконичности, которая наполняет наш внутренний духовный мир соборной синергией нераздельного и неслиянного двуединства Бога и человека.
11. Примирение как нравственная основа личностного постижения цели бытия человека в православной культуре открывает глаза на понимание разницы духовного и секулярного подходов к процессам познания и образовательной деятельности. Дух мирской философии решает проблему познания через категорию “противоречия”, которое снимается в результате синтеза тезиса и антитезиса путем их взаимопроникновения и обретения нового качества. На самом же деле, такое снятие противоречия напоминает скорее сублимацию, т.е. вынесение проблемы на качественно иной уровень сознания, где и закрепляется реальная возможность компромисса. При этом сама суть изначального противоречия никуда не исчезает, а только вытесняется в кладовые человеческого подсознания. Таким образом, в данном случае можно говорить о явно невротической природе рассматриваемого характера познания.
12. Совсем по-другому используются познавательные возможности противоречия, которое уместнее было бы назвать “антиномией”, в православной культуре. Это своего рода пара противоположных зеркал-отражателей. Чем ярче становится противоречие, тем виднее суть отражаемого. Таков и принцип, который положен в основу евангельского поучения. Им проникнуто все: от заповедей блаженств до иносказательного языка притчи. Если в светской традиции искомое именуется смыслом, то в православии это означает непосредственное приближение к истине. В случае же когда смысл ориентирован на истину, то по мере его достижения он перестает существовать как смысл, превращаясь в качественно иное бытие. Это путь всегда учащихся и никогда не научающихся. Срединный, царский путь познания в православной культуре — путь примирения. Его начало смирение человека перед лицом истины.
13. Основной парадокс нашего времени заключается в том, что, живя в стране, где подавляющее большинство населения крещено в православии, мы стоим сегодня перед необходимостью серьезной миссионерской работы по его воцерковлению. Люди, как правило, имеют смутное представление о православии как традиционной многовековой культуре своего народа. Важнейшим условием при работе в такой ситуации является необходимость учитывания спасительной благодати крещения на этих людях, наличие у них личного духовного заступника и помощника — ангела-хранителя, умение апеллировать к этим существенным обстоятельствам их жизни.
14. Особенность данной проблемы отнюдь не ограничивается задачами возрождения православной культуры. Прежде всего это непростая психологическая ситуация возвращения в отчий дом, которая согласно евангельской притче невозможна без личностного прозрения и искреннего раскаяния — неотъемлемых составляющих нравственную основу примирения. Беспорядочный исход из тоталитарного прошлого для многих исчисляется к великому сожалению от момента распада СССР, а не от трагедии 1917 года. За следствием не видят причины. Поэтому на смену духовному порабощению приходит испытание свободой неотягощенной ответственностью.
15. Вытекающая отсюда следующая особенность заключается в инерционной заскорузлости мышления. Парадоксальность всех благих намерений в современной педагогике сводится к попытке изменить мир духовных ценностей в школе, ничего, по сути, не меняя. Ситуация напоминает сюжет известной картины “Битва поста и масленицы”. Сегодня уже открыто декларируется необходимость подхода светского по форме и православного по содержанию. Что это? Создание очередного педагогического кентавра? И за всем этим по-прежнему стоит линейно-хронологическая система подачи учебного материала преимущественно описательно-информационного характера.
16. Но самая болезненная проблема нынешнего этапа — это проблема кадров. Вернее проблема личности педагога, перед которым стоит сложная двуединая задача: не только открыть ученику мир православной культуры, но и ввести его в этот мир, сделать его естественной средой обитания. Ведь мы живем во времена апостасии, а человеку трудно уверовать, если он не увидит отблеск божественного света в глазах собеседника. Несомненно, что четкое концептуальное осмысление стратегии и тактики на современном этапе практической реализации курса “Основы православной культуры” позволит осознанно ориентироваться православному педагогу в значительном объеме учебно-методической литературы, даст возможность выработать собственный взгляд на проблему преподавания, поможет избежать формального озвучивания разработанных лекций.
17. Сложность настоящего исторического момента с одной стороны обусловлена процессами глобализации образовательного пространства, с другой стороны вызвана перестановкой в иерархии ценностей духовного и материального мира. Потребности цивилизации как искусственно созданной среды вторичного порядка все больше стремятся к подавлению естественных культурных первичных потребностей человека. Так происходит экспансия в категориальный мир мышления современного человека, в результате чего он все больше и больше погружается в виртуальную реальность перевернутых понятий “мира сего”.
18. В этих условиях многократно возрастает универсальная значимость православной культуры, которая во все века воспринималась как придорожный камень-указатель на пути познания и образования человека. Именно ей под силу поднять индивидуальность до уровня бессмертной человеческой личности, а население преобразовать до статуса народа. Универсальный характер и центровое значение курса “Основы православной культуры” в системе общего и высшего образования позволяет сформулировать важнейший отправной тезис данной концепции: Только полноценное овладение православным наследием коренной духовной отечественной культуры может стать основой культуры всех знаний. Поскольку вне культурной идентичности целостное фундаментальное образование человеческой личности практически реализовать невозможно. Точно так же, как без культурного исторического наследия православия не может быть осуществлена идея соборности или, другими словами, идея духовного единства нашего народа.
ПУТИ ОСВОЕНИЯ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА ПРАВОСЛАВНОЙ КУЛЬТУРЫ
Классический путь к пониманию культуры — изучение ее языка. Язык православной культуры чудесным образом сохранился со времен святых равноапостольных братьев Кирилла и Мефодия — просветителей славян. По сей день это живой молитвенный язык церкви во всем славянском мире. Язык общения человека с Богом. В отличии от повседневного, обслуживающего современную цивилизацию бытового сленга, древне-славянский язык православной культуры всегда был и будет хранителем извечных духовных ценностей. И этому есть свои причины. Согласно преданию, речь здесь может идти о богооткровенном характере славянских букв, явленных свв. Кириллу после молитвы, наподобие явления священных скрижалей Моисею. Культурологическая уникальность славянской азбуки в том, что она является носителем духовного послания, где каждая буква вводит в круг доминирующих понятий христианского мира: Аз, Буки, Веди, Глаголь, Добро, Есть, Живете. Первая буква и понятие Аз — понятие бессмертной человеческой личности равнозначно ветхозаветному понятию Адам т.е. человек — “челом обращенный в вечность”, носитель образа и подобия Божия. Название Буки — первоначально употреблялось не только для графического обозначения звуков, чему скорее более соответствует старинное название “письмена”, но и было синонимично слову “книги”. “Веди” от древнеславянского “ведать” т.е. обладать спасительным знанием. Итак, “Я ведаю, т.е. владею знанием спасительных письмен и книг”. Вторая мысль азбуки, ее следующее предложение начинается сложным понятием Глаголь. Оно открывает для нас целостность мира славянской культуры. Это уникальный синтез мысли, слова и действия. Недаром в ряду синонимов к слову глаголати ближе всего находится слово творити, а это уже прямое указание на цель и источник деятельности человека — подражание Творцу. Отсюда становится понятным и духовное значение слова творчество. Народные поговорки “слово — дело”, “сказано — сделано” исчерпывающе подтверждают эту особенность изначальной отечественной культуры. В этом смысле “глаголати” равнозначно словосочетанию “истину творити”. Понятие Добро — древнейший синоним крепости и силы духа. Сравним, например, — выражение “добрый молодец” свидетельствует не только и не столько о физическом, сколько о моральном здоровье. Следующий символ затрагивает понятия человеческого бытия — Есть и составляет сущность православного отношения к реализации человеческой личности в этом мире. Ее главный ценностный постулат — “быть” в отличии, например, от ориентации западной культуры на приоритет “иметь”. Завершает второе предложение алфавитного послания “Живете”, т.е. понятие жизни. На именном уровне библейского словаря это одно из центральных понятий и одновременно имя собственное — имя праматери рода человеческого легендарной Евы. Выражаясь любимыми словами преп. Амвросия Оптинского, второе предложение можно сформулировать так: “Жить — добро творить”. Отсюда вытекает, что кто не творит добро, тот и не живет вовсе.
Уникальность славянского языка в том, что он требует от человека значительного духовного труда путем подчинения строгому внутреннему ритму величественного слово-образа. Неземная гармония его звучания переменяет обыденный строй нашего мышления на возвышенный, благодаря чему слово касается души, и человек постепенно оживает, что называется “приходит в себя”, становится на путь покаяния и духовного оздоровления.
Особую роль следует отвести изучению невербальных особенностей языка православной культуры. Это, прежде всего, касается иконичности — глубинного образного отображения благодати молитвенного духа в умозрительных ассоциациях цветовой красочной гаммы, четкой символической графике, содержательной емкости архитектурных канонов, пластике характерных движений, особой сердечной простоте и гибкости музыкальных интонаций.
Вершиной и одновременно путем и целью освоения языка является Евангелие — богодухновенное хранилище важнейших ценностей православной культуры. Для педагога глубокое знание Евангелия насущная необходимость. В нем училище простоты и искренности выражения мысли одинаково доступной и взрослым и детям, в нем прививка против рационального буквализма и учительского менторства, в нем первозданная чистота благодатного сияния истины, в нем подлинная история нашей культуры, начавшаяся при Понтийстем Пилате и продолжающаяся по сей день. От степени нашего участия в этой истории зависит не только наша личная участь, но и будущее целого мира.
ПРИНЦИПЫ ОТНОШЕНИЙ В ПРАВОСЛАВНОЙ КУЛЬТУРЕ
Любовь как всеобщий принцип христианства во многом определяет универсальный характер отношений между взрослыми и детьми в процессе познавательной деятельности. Взаимное искреннее стремление к свету истины способствует созданию удивительной атмосферы свободы и доверия, которые порождают ощущение ответственности и равенства перед Богом.
Со стороны взрослых эта ответственность строго регламентирована в православной культуре: “Во всем показывай в себе образец добрых дел, в учительстве чистоту, степенность, неповрежденность, слово здравое, неукоризненное, чтобы противник был посрамлен, не имея ничего сказать о нас худого” (Тит. 2, 7). В древней библейской традиции на учительское служение выходили по достижению 30 лет. Евангельским идеалом учителя является сам Господь, который обращает наше внимание на то, что “от избытка сердца говорят уста. Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе; а злой человек из злого сокровища выносит злое. Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда (Мф. 12, 24-26). К учительскому труду относятся и слова Спасителя: “пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне; ибо таковых есть Царство Небесное (Мф.19, 11). Особенность учительского труда в том, что обетование Царства Небесного дается учителю через благоговейное отношение к наиболее приближенному к Богу чистому детскому восприятию. В Евангелии об этом сказано следующее: “истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное. Итак, кто умалится как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном. И кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает; а кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской (Мф. 18, 2-6). Природа целостности изначального детского восприятия лежит в его неизреченной Христоцентричности. Детский мир во многом отражение мира Божия. Поэтому всякое посягание на его целостность губительно и для ученика и учителя. У православного педагога не должно быть любимых и нелюбимых учеников: “Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего небесного” (Мф. 18, 10).
Особенно актуальным для современного учителя является предостережение апостола Павла: “Кто учит иному и не следует здравым словам Господа нашего Иисуса Христа и учению о благочестии, тот горд, ничего не знает, но заражен страстью к состязаниям и словопрениям, от которых происходят зависть, распри, злоречия, лукавые подозрения, пустые споры между людьми поврежденного ума, чуждыми истины, которые думают, будто благочестие служит для прибытка” (1 Тим. 6, 3-5).
Труд православного педагога по самой своей природе исповеднический. В основе его лежит евангельское обетование: “ Всякого, кто исповедает Меня перед людьми, того исповедаю и Я перед Отцем Моим небесным” (Мф. 10, 32). В этом непреложное проявление основного принципа православной педагогики: Подобное познается подобным.
Постоянное общение с наиболее уязвимой в духовном отношении детской аудиторией требует от педагога постоянного трезвения мысли. “Да трезвимся, — напутствует апостол Павел — облекшись в броню веры и любви и в шлем надежды спасения” (1 Фес. 5, 8).
Трезвость духа позволяет реально противостоять виртуальной реальности “мира сего”, укрепляет дар промыслительного различения дел и поступков. “Не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия” (Рим. 12, 2).
Мерилом исполнения воли Божией в отношениях между учителем и учеником является постигаемое опытным путем чувство благодати. Действия противные этой благодати несут в себе противоположный опыт уничижения в своем сердце Духа Святого. Евангелие так повествует об этом: “Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим. И не оскорбляйте Святого Духа Божия, которым мы запечатлены в день искупления” (Еф. 4, 29-30).
Уникальность взаимоотношений в православной культуре определяется и ее универсальной доступностью для всех. Эта культура не может быть ограничена узкими рамками этноса или национальной традиции. Она явление вселенского масштаба. Этим она отличается от “хуторских” сектантских пародий на церковь, где людей морочат тайными доктринами для “избранных” и “посвященных”.
Образовательное пространство православной культуры дает возможность преодолеть косность искусственно созданной, виртуально организованной, секулярно оформленной посттоталитарной системы образования. Развитие личности в православной педагогике всегда центростремительно и направлено к познанию истины. Ему чужды рационалистические спекуляции ума. Оно несравненно больше интеллектуального потенциала человечества. В нем нет места для подмены понятий. Слово “ прелесть”, к примеру, не несет в нем восторженного ореола “мира сего”, а сохраняет свой исконный смысл и означает “ложь”. Оно далеко от абстрактно-мифического равновеликого разделения мира на “добро” и “зло”. Зло, как известно из Библии, изначально не было создано Творцом. Оно появляется как результат отрицания того, что есть на самом деле, т.е. божественной благодати и любви. В этом смысле зло и есть самая первая виртуальная реальность, исказившая картину совершенного мира.
Православная культура основана на абсолютной незыблемости Закона Божьего, в котором ни одна буква не изменится, даже если “небо и земля прейдут”. Все противоположные ей системы передачи знаний базируются на идее виртуальной относительности познаваемого мира, где все зависит от избранных канонов мышления или другими словами содержания правил игры. Так, например, в области науки неудовлетворенность результатами, которые обусловлены критериями опыта, часто приводит к смене гипотезы и может кардинально изменить весь ход исследования. В политике подобная ситуация порождает смену доктрины. Выверенная культурологическая концепция познавательной деятельности в православной культуре позволяет найти целостный подход к пониманию верного соотношения в жизни человека духовного откровения и материального опыта, веры и науки, мудрости и разума.
На протяжении многих веков в православной культуре действует принцип канонического благословения познавательной деятельности. В последние годы, например, стало доброй традицией проводить в учебных заведениях молебен перед началом учебного года. Издавна в сознании нашего народа живет и действует пословица: “Труд есть молитва”. И действительно, всякий подлинно позитивный труд невозможен без упования, благодарения и славословия.
Тысячелетняя история культурного наследия Киевской Руси от равноапостольного князя Владимира до наших дней есть неоспоримое свидетельство огромной заступающей силы Православия. Именно благодаря ему, на протяжении веков, наш народ сумел выстоять и сохранить свою духовную независимость, находясь длительное время между молотом западных агрессий и наковальней азиатских набегов. Поэтому принцип историчности обучения в школе должен соответствовать основным вехам отечественной истории Православия.
Особая роль в освоении детьми образовательного пространства православной культуры принадлежит родителям. Неоценимый вклад в эту область соработничества семьи, школы и Церкви внес митрополит Киевский и Галицкий, Священномученик Владимир (Богоявленский). Его книга “Беседы о православном воспитании детей” должна сегодня стать настольной книгой для священнослужителей, учителей и родителей. Прежде всего, отмечает он, “опыт и Откровение учат нас, что дитя появляется на свет не с совсем доброю и неповрежденною природою, но с испорченною, предрасположенною ко злу. А отсюда следует, что дитя не должно оставаться без воспитания; напротив, чтобы из него вышло нравственное и добродетельное существо, оно непременно должно подвергаться доброму воздействию на него со стороны воспитателей. Не считайте ничтожными даже малейших проступков детей ваших, но помните, что эти проступки растут вместе с ростом самих детей. Насаждайте и взращивайте все доброе в сердцах их. Приучайте их с самого раннего возраста к благоговению перед Богом и молитве, к послушанию и аккуратности, к справедливости и откровенности, к терпению и самоотвержению. И будьте уверены, что ваши дети, совершая добро сначала бессознательно, впоследствии, в зрелом возрасте, будут сознательно продолжать то, в чем упражнялись они в детстве только по привычке”. Его педагогика построена не на абстрактном понимании “добра” и “зла”, а на конкретных представлениях православной культуры о добродетели и грехе. Важнейшим он считает изначальное воспитание у детей таких добродетелей как благочестие, набожность, послушание, правдивость, самоограничение, стыдливость. Среди наиболее распространенных детских пороков он выделяет грех зависти. Как правило, какой-то порок оказывается в душе ребенка сильнее других. Это может быть гордость, самолюбие, упорство, скупость, жадность, леность, праздность и т.п. Важно знать, что помочь ребенку избавиться от какого-либо греха не возможно без использования центрального в православной педагогике принципа самопознания. Дети часто наследуют дурные наклонности взрослых. Педагог же всегда должен помнить евангельское изречение: “Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в своем глазе не чувствуешь?” (Мф. 7, 3). Успех в этом нравственном труде, как детей, так и взрослых осуществляется в православной культуре при помощи Божественной благодати в результате таинства исповеди и причастия.
И, наконец, о наказании. Тема мало популярная в современной педагогике. Тем не менее, в образовательном пространстве православной культуры ему уделено значительное место по той простой причине, что оно основано на реальном знании опасности поражения человека тем или иным грехом. Подобно тому, как в медицине сосуществуют хирургия и терапия при наличии общего принципа: “Прежде всего, невреди”, в православной педагогике наказание и поощрение имеют свое твердое основание: любовь и упование на помощь Божью. При этом наказание никогда не должно совершаться во гневе, ибо “гнев человека не творит правды Божией” (Иак. 1, 20). “Смотрите, — предупреждает Евангелие — поступайте осторожно, не как неразумные, но как мудрые, дорожа временем, потому что дни лукавы. Не будьте нерассудительны, но познавайте, что есть воля Божия” (Еф. 5, 15-17).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Процесс постепенного обращения к духовным истокам отечественной православной культуры на современном этапе качественного изменения образовательного пространства проходит целый ряд закономерных испытаний. С одной стороны, это насущная необходимость и искреннее стремление к оздоровлению воспитательной среды в образовательной системе посттоталитарного периода, которая зациклилась на декларированном большевиками светском характере обучения. С другой, — мощная, сохранившая веками проверенный воспитательный потенциал православная культура никому ненавязывающая себя, но всегда готовая быть востребованной даже в советские времена, как, например, в педагогическом творчестве В.А.Сухомлинского и Ш.А.Амонашвили.
По поводу первого следует задать вполне резонный вопрос. Возможно ли само по себе светское образование? Если нет, то что это такое? Ответ очевиден. Образование, отрицающее наличие образа Божия, становится безобразным, обезличенным, бездуховным, прагматично выхолощенным. Его моральный уровень никогда не поднимется выше планки виртуального кодекса мифического строителя коммунизма. То, что мы имеем после 1917 года — это всяческое нивелирование духовного смысла образования путем псевдо идеологического манипулирования психикой человека и рационально продуманного обучения современным технологиям для обслуживания потребностей цивилизации. Ни о какой подлинной культуре тут и речи быть не может. Недостаток культурного содержания в такой системе, как правило, перекрывается избытком информации обо всем и ни о чем. Чтобы отучить человека от самой потребности мышления вводятся тестовые технологии обучения, рассчитанные на формальное зрительное запоминание правильных ответов. Очередная “гуманитарная помощь” с запада — система модульных контролей предельно регламентирует познавательную деятельность учителя и ученика, ограничивая их творческую свободу. И, наконец, дистанционное обучение вовсе разрывает традиционную образовательную цепочку взаимодействия двух личностей: учителя и ученика, заменяя ее общением с искусственным интеллектом машины.
Что же касается второго, то удивляет, прежде всего, элементарная некомпетентность в вопросах культурной стратегии образования тех, кто опасается влияния религиозного воспитания в школе. Они забывают о том, что веру навязать невозможно, поскольку она, как и жизнь наша — дар Божий.
Они не пользуются даже элементарным философским понятием свободы выбора, лишая будущее поколение самой возможности выбирать. Ведь православная культура это всего лишь видимый образ внутреннего мира и содержания веры народа. Это не столько образ мысли, сколько образ жизни восходящий к образу вечного бытия. Это живое олицетворение смиренномудрия, которое святитель Иоанн Златоуст называл матерью всех благ. Ведь, по словам преподобного Сергия Радонежского, уже одним только “воззрением” на икону Святой Троицы “побеждается ненавистная рознь мира сего”. Такая огромная созидающая сила запечатлена в величайших памятниках православной культуры. Таковы источники непреходящих ценностей подлинного образовательного пространства, ведущие к постижению истинной цели человеческого познания.
Дорогие братья и сестры, уважаемые коллеги! Имея великое обетование в нашей отечественной, православной культуре, будем стараться учить так, чтобы нашим воспитанникам не пришлось в дальнейшем переучиваться. Чтобы “проходя стезю жития земного” они всегда “зрели законы бытия вечного”.
Будем помнить, что овладение образовательным пространством православной культуры дает каждому новому поколению духовный иммунитет, защиту от терминологической экспансии на понятийном уровне иных культур. Так исконное представление о такой важнейшей добродетели нашего народа как терпимость никогда не сможет подменить новомодное западное словечко толерантность, уместное разве что в медицине для обозначения абсолютной несопротивляемости живого организма действию болезнетворных бактерий. В этом смысле идеалом толерантности является СПИД. Поэтому главная цель культурологического образовательного цикла “Основы православной культуры” в системе современного образования — защитить наших детей от серьезной и опасной угрозы духовного иммунодефицита.
12.05.2005 г.
