В ЗЕРКАЛЕ ПРАВОСЛАВНОЙ МИССИИ
↑ к началу к следующей новости →
В позапрошлом столетии князем Петром Вяземским были написаны следующие строки:
"Хотел бы до того дойти я, чтоб свободно,
И тайно, про себя, и явно, всенародно,
Сняв шляпу и крестом трикратно осенясь,
Пред каждой церковью, прохожих не стыдясь,
Оказывал и я почтение святыне,
Как делали отцы, как делают и ныне
В сердечной простоте смиренные сыны
Все боле с каждым днем нам чуждой старины..."
Сколь многое бы с тех пор не переменилось, но сегодня они близки и понятны читателю едва ли не в большей мере, чем тогда. И недаром: ведь поэт — это наследник древнего пророческого дара, всегда обращенного в будущее. Что мешало русскому князю, что стесняло его свободу оказать почтение родной православной святыне? Сегодня, отвечая ему, мы открываем для себя реальность православной миссии.
...Что такое миссия? Прежде всего, разумеется, посмотрим на первую страницу принятой в прошлом году Концепции миссионерской деятельности: "Миссия — проповедь для пробуждения веры". В то же самое время многое можно почерпнуть из этимологии самого слова "миссия" и его военных значений — боевой задачи, рейда, похода.
Если вдуматься, эти определения хорошо дополняют друг друга. Миссия выводит нас из дома, из дружественной, защищенной обстановки. Там, где существует полноценная православная вера, где она не нуждается в пробуждении, — то есть, в православной среде — там нет миссионерских задач. Однако ясно ли очерчена эта среда? Всегда ли можно указать ее границу? Часто ли мы пересекаем ее, сами того не замечая, — и, более того, не пребываем ли мы с вами вне ее пределов, если не полностью, то хотя бы отчасти?
Это знакомо каждому священнику. Завершается Литургия. Я стою лицом к востоку: передо мной Престол, на нем — Евангелие, антиминс с зашитою частицей св. мощей и подписью архиерея, напрестольный крест, дарохранительница под стеклом, флакон со св. миром. У жертвенника — дьякон перед Чашей со Святыми Дарами. В свежем утреннем свете блекнут огоньки свечей и лампад. Я у себя дома.
"Удержи язык свой от зла, и устне твои, еже не глаголати льсти;
Уклонися от зла и сотвори благо, взыщи мира и пожени и..."
Поворачиваюсь к западу, делаю шаг вперед: "Благословение Господне на вас...". Полумрак храма смотрит на меня десятками, сотнями глаз. Что за ними? Какие помыслы, какие чувства, какие судьбы, какие скорби? Кто из них примет благословение? Кто удержит язык от зла, кто сотворит благо, кто взыщет мира, кто найдет его, и где?... Кого-то я хорошо знаю благодаря регулярной исповеди, но со многими незнаком: неведомый мир. Через несколько секунд, выйдя с крестом, я скажу им слово, и оно должно отозваться на их ожидание, на их надежду. Отзовется ли? — Один шаг через Царские врата, и начинается миссия.
"Заповедь взаимной любви, заповедь быть всем слугою и повеление апостолов "плачьте с плачущими" призывают христианина и тем более пастыря быть в тесном единении с соотечественниками и служить им всем тем богатством и силою, которыми обладает Святая Церковь", — говорит Святейший Патриарх Алексий в Обращении на последнем Епархиальном собрании. Такое единение и служение неминуемо становится зеркалом: отражение моей миссии к соотечественникам — это миссия к моему собственному сердцу...
А дальше я выхожу из монастырских ворот в город. Те же глаза, только многочисленнее и внимательнее, смотрят на человека в рясе и с крестом на груди. Те же ожидания, те же надежды. Те же недоумения, те же ошибки, те же грехи, те же катастрофы, и я сам — не внешний наблюдатель, а участник этой реальности. На улице, в магазине, в автобусе, в университетской аудитории, на страницах газет и Интернета — миссия продолжается.
+ + +
Итак, "зону миссии" не ограничить внешней, нецерковной средой. По мере удаления от Церкви (или церкви), от нашего дома, от защищенной крепости, меняются лишь условия миссии, меняется язык нашей "проповеди для пробуждения веры", меняется боевая обстановка — но сам факт боевой задачи остается прежним.
И здесь самое время вспомнить знакомые слова Апостола: "Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной". Театр военных действий захватывает сердце каждого, и едва ли не в последнюю очередь — мое собственное сердце. Победа на широком фронте определяется моим успехом на данном конкретном участке: выйдя из дома с миссией, донесу ли я до ближнего ту святыню, которая вручена мне Спасителем? Один шаг через Царские врата — и не погаснет ли у меня в сердце огонь святого Тела и Крови?
Князь Вяземский стоял перед церковью, не в силах снять шляпу и перекреститься. Стыдился прохожих? Да, но и не только. "И тайно, про себя" не мог он осенить себя крестом, стыдясь своего неверия, незнания, несвободы — точно так же, как сегодня стыдятся, сами не зная чего, наши бесчисленные соотечественники. Изнуренные и рассеянные, по точному слову Спасителя, как овцы без пастыря, они ждут — не дождутся делателей на жатве Господней. А делатели, род строптив, иже не исправи сердца своего и не увери с Богом (ниже со священноначалием) духа своего, служат делу православной миссии, мягко выражаясь, невпопад.
Вот характерный диалог:
— Батюшка, можно спросить вас? Мне сказали, что нельзя... (далее идет характерная порция душепагубного вздора) — это правда?
— Кто же вам это сказал?
— Одна женщина... Она во время службы за подсвечниками смотрит.
— На ваш взгляд, вахта у подсвечника — достаточное основание для авторитетного мнения? Вы ведь учитесь в институте, не так ли?
— Да... но я ничего не знаю!
— Это не беда. Следуя Сократу, вы на верном пути.
— Где мне об этом прочитать?
— Почитайте о. Андрея Кураева, "Женщина в Церкви" или "Ответы молодым", многое прояснится по данной теме, да и по другим тоже.
— Наш батюшка не благословляет читать Кураева.
— Почему??
— Говорит, что он обновленец...
— Тогда возьмите Основы социальной концепции РПЦ, 10-й раздел.
— А где их взять?
— В Интернете, где же еще? (В самом деле, где же еще? Не в церковной же лавке: там посмертные вещания отрока Славика, 150 самых пикантных грехов, акафист старцу Григорию, чудеса, знамения и тому подобные откровения).
— Наш батюшка не благословляет Интернет...
Это, впрочем, еще цветочки: бабушки у подсвечников, подобно лоботрясам на Интернет-форумах, имеют право на свое персональное (хоть и не богословское) мнение, и пастырские советы отдельным лицам тоже могут быть весьма разнообразны... А если желаете "ягодки", то вот вам духовное вразумление от одной не старой еще монахини:
— Что это ты все время Патриарха цитируешь? Впал в прелесть, не иначе. Надо иметь простую веру: слушай Батюшку и не умничай.
+ + +
Мы сетуем на недостатки, слабости и неудачи, сопряженные с миссионерством, и редко-редко признаемся себе в том, что все они в той или иной мере суть отражения наших собственных, внутренних, домашних недостатков, слабостей и неудач. Вышеописанный диалог служит тому иллюстрацией, однако можно развернуть и гораздо более детальную, содержательную картину. Каждый может это сделать в любой близкой и существенной для него области; здесь упомянем еще лишь несколько примеров.
В предпоследнем выпуске журнала "Благодатный огонь" был напечатан любопытный материал о проблемах одной московской православной общины миссионерской ориентации. Выяснилось, что среди верующих там распространен тот же самый неправославный взгляд на жизнь: "Слушай Батюшку, и всё". В этом видят упрек миссии — но на деле эта зараза сектантства по своей природе к миссии отношения имеет не больше, чем другие язвы нашей церковной жизни: стяжательство, невежество и пр. Так что нам надо бы спросить с самих себя: Почему антисектантское Определение Св. Синода от 29 декабря 1998 года, вопреки содержащемуся в нём самом требованию (п. 13) до сих пор, по прошествии девяти лет, не доведено "до сведения священнослужителей, монашествующих и мирян Русской Православной Церкви"?
Далее, на бескрайних просторах Интернета, то там, то здесь, возникают дискуссии двух-трех десятков досужих "аналитиков", которые, за счет своей необузданной фантазии и ограниченных знаний принимают на себя роль надзирателей над священноначалием. О них бы ввек никто не узнал и не побеспокоился, но поисковые системы послушно находят их опусы по набору популярных ключевых слов. И это также ставят в вину миссии: почему, дескать, мы им не возражаем, оставляем без ответа обман, клевету против Церкви и т.п.? — А подумаем-ка, нужно ли им отвечать? Не больше ли от этого вреда, чем пользы, если посмотреть на всю эту деятельность христианским, евангельским взглядом? Не лучше ли нашим миссионерам, вместо "состязаний и словопрений" на привычную тему — "мы хорошие, а они плохие" — заняться наведением порядка в православном Интернете, что требует, конечно, немалых усилий, но чему уже сегодня есть обнадеживающие примеры и планы действий?
И последнее, вероятно, самое важное. Мы недовольны качеством миссионерских программ и катехизаторских материалов, усматриваем в них, обоснованно или нет, неправославные элементы. Но что же, все остальные наши церковные публикации — книги, газеты, журналы, проповеди, беседы, видеофильмы, каноны и акафисты — безупречны?? Думаю, можно не продолжать. Не стоит спорить, "что хуже".
Борьба за качество публикаций, называемых церковными — это действительно борьба "против духов злобы поднебесной", в которой мы проявляем непростительную медлительность. Надо немедленно приступить к синодальной программе рекомендаций для печатной, аудио— и видеопродукции (что не имеет ничего общего с предварительной цензурой). Мало того, судя по последним событиям, ее следует дополнить "анти-рекомендациями", то есть прямыми запретами на продажу тех или иных публикаций в церковной розничной сети.
"Нам придется действовать так, чтобы каждый услышал и понял голос Православия и чтобы с этим голосом Православия каждый живущий в России соотносил бы свое слово и дело. Это та высота общественного служения, которую всем нам предстоит взять огромным интеллектуальным и духовным усилием. Это будет воистину жертвенным служением Церкви ради спасения всех тех, кто об этом взывает, и тех, кто растерянно оглядывается вокруг в поисках духовных ориентиров". Хорошо бы, чтобы эти слова Святейшего Патриарха постоянно напоминали всем верующим почаще смотреть в зеркало миссии.
Иеромонах МАКАРИЙ (Маркиш). Свято-Введенский монастырь, г. Иваново (Россия).
Газета "Одигитрия", №6 (74)
ОБ ИНОМАРКАХ, БАТЮШКАХ И О СВОИХ ГРЕХАХ...
← к предыдущей новости ↑ к началу к следующей новости →
Эту тему можно отнести к больной для всех — и верующих в бытие Божие, и отвергающих Его. Для многих она — камень преткновения и соблазна, у многих острой иголкой засела в сердце и периодически вызывает ощутимое беспокойство. Проблема эта называется "батюшки на иномарках"...
О сребролюбии священства во все времена ходили легенды. Народная молва приписывала им несметные потаённые сокровища. Наверное, одна из таких легенд заставила разбойников напасть на преподобного Серафима Саровского и покалечить его в поисках огромных денег, которые, по их мнению, наверняка должны были быть у старца, к которому шла вся Россия. Денег они, как известно, не нашли, потому что единственным сокровищем пустынника была его святая душа.
Вера в эти россказни побуждает и сегодня убивать священников в надежде обрести несметные богатства, спрятанные под половицей или за алтарной иконой. О подобных злодеяниях в последнее время всё чаще сообщают как церковные, так и светские СМИ.
И всё же, как говорят, дыма без огня не бывает. Ни раньше, в дореволюционные времена, ни теперь, в эпоху возрождения Церкви, от зорких людских глаз не ускользали факты довольно безбедной жизни некоторых представителей духовенства. Дома, машины не из дешёвых, одежда "от кутюр", отдых в жарких странах — этот джентльменский набор земного "счастья" иногда бывает доступен батюшкам даже провинциальных приходов. Об источниках же такого благополучия "захожанам" и прихожанам остаётся только догадываться. Естественно, что многим такое положение дел не даёт не только спокойно спать, но и жить.
Разобраться в этой проблеме периодически пытаются журналисты, богословы, миссионеры и все те, кто так или иначе соотносит себя с православием. К сожалению, в большинстве своём их ответ на волнующий общественность вопрос сводится к тому, что такие явления — редкость, на которую не стоит обращать внимание. Как говорится, слухи сильно преувеличены. Но людей такой ответ не устраивает. И вновь, и вновь они продолжают "перемывать косточки" знакомым и не очень священникам, которые будто бы наживаются на копейках бабушек.
Что же можно сказать этим людям, которые не со зла, наверное, а из радения о справедливости и чистоте церковных рядов давят (или не давят) в себе возмущение подобными фактами?
А сказать можно следующее. Все мы — люди грешные. Крещёные, ежедневно молящиеся, соблюдающие посты и правила, мы не перестаём грешить ни на минуту. И если у кого-нибудь из нас появится хоть какая-то возможность немного пополнить свой бюджет, при этом не особо тревожа совесть (ну, польстить кому-то, толкнуть слегка конкурента локоточком) — мы, не задумываясь, воспользуемся этим корысти ради. И ни одному из нас при этом не придет в голову попрекать себя в нечистоплотности, в отступлении от Божиих заповедей и прочих нелицеприятных вещах.
Так почему же с такой лёгкостью мы требуем святости от батюшек? Разве не вышли они из народа, разве не тревожат их те же, что и нас, земные проблемы: как накормить семью, за что купить зимнее пальто или где взять деньги, чтобы отдохнуть неделю на море вместе с женой и детьми, которые практически весь год из-за множества забот лишены отцовского внимания? Конечно, в этой бесконечной суете, при сотнях чад и большом приходском хозяйстве, требующем непрестанного попечения, при плотном графике богослужений, треб и прочих дел, ежедневно занимающих сегодняшнего батюшку, не удивительно предположить, что в какой-то момент нет-нет, но и поступит он неправильно, сделает грех, по нашим меркам, тяжелый.
По нашим... А что будет, если Господь осудит нас по вот этим самым меркам. Впору вспомнить: "Какой мерой меряете, такой и вам отмеряно будет".
Мы возмущаемся: "Как такие люди могут быть рядом с Богом, быть Его служителями?". А как мы, после Причастия (куда уж ближе к Богу!) можем тут же, ещё не выйдя из храма, грешить завистью, злобой, гордостью и всеми теми грехами, которые — мерзость перед Всевышним? За что же мы судим других? Хотим справедливости — и рассматриваем её по отношению к кому угодно, но только не к себе. У нас-то всегда найдётся причина, оправдывающая наш грех. Но ведь если к себе мы столь милостивы, где же наша милость к другим? Где память о том добре, которое вот этот поругаемый нами батюшка явил нам не раз и не два? Вот этому он помог деньгами, этого утешил в горе, этого поддержал в трудную минуту мудрым советом. Не говоря уже о том, что сам факт падения ещё должен быть доказан, иначе это просто клевета.
К тому же, многие "богатства" либо плод нашего воображения, либо подарены одним из весьма состоятельных почитателей батюшки в благодарность за его самоотверженное служение и духовную помощь.
В любом случае главным рецептом от скорби по "павшим" батюшкам, нередко замешанной на глубоко скрываемой даже от себя самого зависти, является трезвый взгляд на себя и свою жизнь, честный и принципиальный. Милуешь себя? Милуй и других. Прощаешь себе, оправдываешь грехи обстоятельствами? Подумай, что у священника они тоже могут быть. В этом и заключается справедливость.
А дальше, согласно святым отцам, надо идти гораздо глубже, и уже не оправдывать себя ничем, чтобы дойти до состояния, когда читая молитву перед причастием: "Верую Господи и исповедую, яко ты воистину Христос, сын Божий, пришедый спасти грешных, от них же первый есмь аз (есть я)" — ты будешь ощущать, что так и есть, что ты грешнее всех. И вот тогда проблема осуждения других отпадёт сама собой, и ни один священник на чёрном "Мерседесе" или серебристом "Вольво" не смутит твоего сердца, оплакивающего свои грехи, бесчисленные, как морской песок ...
Екатерина ГРОМОВАЯ (г. Макеевка, Донецкая обл.).
Газета "Одигитрия", №7 (75)
ВСЕГДА НАЙДЕТСЯ, ЗА ЧТО ПОКРИТИКОВАТЬ СВЯЩЕННИКА
← к предыдущей новости ↑ к началу к следующей новости →
Недавно прочитал письмо одной женщины. Основное его содержание — возмущение духовенством со множеством обвинений, мыслимых и немыслимых. Это письмо заставило попытаться рассмотреть вопрос о нравственности духовенства всесторонне, не избегая остроты проблем, которые иногда действительно возникают в жизни. Сделать это нужно для того, чтобы выработать правильное отношение к тем негативным явлениям, с которыми могут встретиться наши читатели.
Представим, что Господь действительно свел вас с человеком, который, будучи призванным быть образцом, "верным словом, делом и житьем", оказался не только далеким от своего призвания, но и служит для окружающих соблазном, вобрав в себя всевозможные пороки и живя в рабстве страстей. Означает ли это, что "все они такие" и нужно уходить куда-нибудь в секту?
А теперь представим себе такую ситуацию: вы серьёзно заболели и нужно срочно делать операцию. Но в поликлинике обнаружилось, что врач, к которому вы хотели обратиться, сидит пьяный, курит марихуану и целуется с санитаркой. К тому же, он никудышний специалист и большой взяточник. Стоит ли после этого послать куда подальше все эти лечебные учреждения, вместе с их Министерством здравоохранения, и идти лечить аппендицит к знакомым бабкам, выливая на воск? Вряд ли это будет разумным решением проблемы. Логичнее было бы оставить этого врача на суд заведующего, а самому поискать достойного специалиста. И уж тем более не нужно считать, что недостоинство его как медика может бросить хоть малейшую тень на огромные успехи медицины.
Церковь — это тоже больница, только не тела, а души. И если опыт вашей встречи со священнослужителем оказался неудачным, не стоит отчаиваться. Это скорее исключение, чем правило. И существует такой священник в Церкви только благодаря тому, что правящий архиерей еще не узнал о его безобразиях. Вам же я советую судить о духовенстве не по падениям, а по вершинам. Ведь если бы мы рассуждали о музыке только по выступлению некоторых рок-музыкантов, использующих на концертах свои гитары в качестве битки для мух, и по поведению их поклонниц, бьющихся головой об асфальт в такт с барабаном, то, наверное, не дали бы и права музыке на жизнь. Но ведь музыка у нас еще ассоциируется и с произведениями Вивальди, Баха, Моцарта... И вообще есть много музыкальных произведений, вдохновляющих и просвещающих душу.
Также и о живописи мы судим не по непристойным каракулям в лифте и общественном туалете, а вспоминаем полотна Васнецова, Айвазовского, Сурикова...
О священстве также стоит судить не по карикатурам, а по классическим образцам, которые дала нам и древняя, и современная история Церкви. Сейчас, как и в прошлые времена, есть очень много достойных пастырей, которые "душу свою полагают за овцы". И имеет смысл помолиться и попросить, чтобы Бог привел именно к такому врачу, которому можно было бы доверить свою душу. К тому же выбирать нужно его не по тому, какой длины его борода и достаточна ли в ней концентрация седин, а по тому, какой он духовник.
Часто люди выбирают духовника, руководствуясь своими симпатиями или антипатиями, а это в корне неправильно. Лучше посмотреть, как он молится, насколько смиренен, с какой любовью общается с людьми, насколько в своих наставлениях руководствуется поучениями Святых Отцов.
Ни у кого не должно возникать иллюзий, что священник — это ангел во плоти. Это человек со всем набором человеческих качеств, включающих как достоинства, так и недостатки. И нет ни одного (!), даже из величайших святых, кто не падал бы в своей жизни. Только Христос без греха. А святые именно потому и стали святыми, что они вставали каждый раз после того, как падали, и так обучились праведности. Становление святости происходит так же, как и обучение ребенка ходьбе. Сначала он падает, набивает много шишек и синяков. И только через эти падения учится ходить. Редко кто из нас научился не то что духовно ходить, а хотя бы твердо стоять на ногах. И, наверное, главное не то, сколько раз ты упал, а сколько раз ты смог после этого подняться. Если уж вам и выпало несчастье увидеть священника в минуту его слабости, то это ни в коем случае не должно служить соблазном, но лишь напоминанием о том, что и он человек, и нужно лишний раз о нем помолиться.
Конечно, есть еще и другие причины появляющихся слухов о различных недостатках нашего духовенства. Виной тому элементарные человеческие сплетни и зависть мира демонического. Я помню, как на страницах журнала "Русский Дом" прочитал рассказ одного батюшки из Сибири о том, за что его осуждали местные старушки. Сначала за то, что он богатый. Когда оказалось, что это не так, то стали осуждать за то, что бедный — значит, плохо молится. Потом за то, что бабник — в каждом селе "жона". Когда оказалось, что и это не так, — за то, что строгий, особенно с женским полом, мог быть и поласковей. Осуждали за то, что зовут не Алексий. Старушки точно знали, что всех хороших батюшек зовут Алексиями — взять хотя бы Патриарха. Одним словом, поводов было, как мы видим, предостаточно, и батюшке "есть в чем исправляться".
В своей священнической практике я неоднократно встречался с тем, как перекручивается, искажается смысл слов священника, и это тоже служит поводом к осуждению. Например, рассказывает владыка Василий о вышедшей в нашей епархии книге "Православие, еретики и черная магия". Старушки, поняв название книги по-своему, начали шептаться о том, что Владыка на проповеди сказал: "Православные — еретики, а нужно читать "черную магию". И таких примеров можно приводить множество.
Удивляли меня и такие случаи, когда обвиняют духовенство во всевозможных грехах, а когда я начинал спрашивать о том, был ли кто-нибудь из вас свидетелем хоть одного греха, о которых вы только что говорили... Оказывалось, что нет. "Почему же вы тогда это говорите?", — спрашиваю. — "Да так люди рассказывают". Кто же стоит за этими людьми? Бесы... Мне приходилось видеть лица, буквально перекошенные от злобы и ненависти к священникам, притом беспочвенной и ничем не оправданной. Такие люди напоминали одержимых бесами, они ненавидели священников, по сути, по одной причине: потому что они священники. Но искали оправдания своей ненависти в своих же фантазиях, принимая их за действительность. К сожалению, эти бедные люди даже не понимали, кто стоит за их спиной, кто внушает им все эти мысли.
Осуждение всегда воспринималось Церковью как большой грех. Об осуждении говорится и в молитве Господней "Отче наш", произнесённой Самим Спасителем. Но осуждение священников Божиих — грех в сотни раз больший и опаснейший, и бесы это знают. Поэтому много сил и стараний они прикладывают для того, чтобы ввести человека через этот грех в погибель.
Нужно всегда помнить, что священники служат Богу, и перед своим Богом встают и падают, поэтому и судить их может только Бог. А кто пытается их судить вместо Бога, уподобляется антихристу, так как берет на себя то, на что имеет право только Господь. Я же из своего горького опыта, впрочем, подтвержденного святоотеческим учением, могу сказать совершенно точно: в те грехи, за которые мы осуждаем других, рано или поздно упадем мы сами. Бог попустит нам это за то, что посмели судить. Поэтому избегать осуждения нужно хотя бы для соблюдения техники своей духовной безопасности.
В конце статьи, для назидания, хочу привести рассказ из жизни одного выдающегося современного богослова. Этот богослов довольно плотный, скажем прямо — толстый. Как-то он рассказывал о том, что, будучи еще совсем юным студентом МГУ, приехал в Сергиев Посад. День выдался солнечным, ласковым, и он шел не спеша в Троице-Сергиеву Лавру. Навстречу, также не спеша, двигался какой-то монах. Подойдя ближе, наш студент увидел, что монах внушительных размеров. Будучи человеком воспитанным и культурным, вслух юный паломник, конечно же, ничего не произнес, но в душе подумал: "Ничего себе аскет, вон какое пузо отъел". Монах, проходя мимо, почему-то резко развернулся и, подойдя вплотную к студенту, упершись своим животом в его грудь, грозно произнес: "А знаешь, почему я такой толстый?!... Это потому, что в твоем возрасте толстого монаха осудил". И неспешно пошел дальше...
Еще долго, долго смотрел вслед удаляющейся фигуре толстого монаха будущий богослов...
Протоиерей Игорь РЯБКО (г. Запорожье)
Газета "Одигитрия", №5 (73)
О ПРОБЛЕМАТИКЕ СВИНСТВА В ЭПОСЕ ГОМЕРА
← к предыдущей новости ↑ к началу к следующей новости →
Я захожу в аудиторию одного из коммерческих вузов. Здесь учатся дети, явно не обремененные житейскими проблемами, да и учёба в общем-то заключается в том, что нужно вовремя проплачивать необходимую сумму денег — "диплом в рассрочку". И вот к таким деткам, явно изнеженным излишней родительской лаской, вдруг прислали священника: подучить их маленько "чему-нибудь духовному".
Первая реакция деток на священника та же, что и в зоопарке, когда им показали какое-нибудь чудо заморское. "По улице попа водили, как будто на показ", — перефразировался у меня в голове стишок классика. Детки явно не настроены были слушать о "чём-нибудь духовном", поэтому разговор с ними я начал со сказок и на понятном для них языке.
Жил да был один мужик. Звали его Одиссей. Плыл он по морю широкому. Долго плыл. Но вдруг буря на море разыгралась, страшный шторм начал бросать корабль по волнам, пока не выбросил его с командой на безлюдный остров. Жила на том острове ведьма, звали ее Цирцеей. Матросы изголодались и пошли по острову в поисках чего-нибудь съедобного. Тут ведьма их околдовала и превратила в свиней. А капитан их, Одиссей, был мужик крученый, его так просто не возьмешь. К тому же у него была хорошая "крыша" — Афиной звали. Она его в случае чего прикрывала. Так вот, Одиссей наказал Цирцею и говорит: "Давай моих мужиков обратно". Она привела его к свиньям, в которых превратила команду. Хрюшки лежат сытые, розовенькие, довольные. Перед ними полные корыта фруктов. Спят на солнышке. Цирцея и говорит тихим голосом: "Смотри, какие они счастливые. У них всё есть. Вы, люди, стремитесь к тому, чтобы жить в достатке и роскоши. Вот, пожалуйста, я все это им уже обеспечила. Неужели ты такой жестокий, что захочешь их снова сделать людьми с этими постоянными человеческими блужданиями, борениями, неудовлетворённостями, поисками чего-то? Подумай, они ведь сейчас счастливы! У них всё есть".
Так вот, ответьте мне на такой вопрос, нужно ли возвращать матросам команды Одиссея человеческий облик или нет?
Вопрос лёгкий, и студенты сразу решили: "Давай обратно свиней в мужиков превращай, и всё тут". Но меня интересовал другой вопрос: "Зачем?". Зачем люди живут на земле? Чем отличаются жизненные устремления свиньи и человека? Эти вопросы оказались сложнее. Начали мы постепенно разбираться, зачем же человек живет на этом свете. На это ушло около получаса времени. Но вот беда. Как студенты не крутили вопрос о смысле жизни, у них всё свинство получалось.
— Сейчас мы живем, чтобы учиться.
— Хорошо, а потом? — спрашиваю.
— Потом нужно делать карьеру.
— Зачем? Я батюшка забитый, тёмный, не понимаю, зачем карьеру делать.
— Как зачем?! Чтобы зарабатывать много денег!
— А зачем много денег? — цепляюсь к ним дальше (студенты решили, что я, наверное, совсем серый).
— Чтобы жить в достатке.
— Вот! — обрадовался я. — Так у тех свиней, которые раньше были матросами у Одиссея, все это уже есть! Если сравнить с нашим уровнем, так их состояние можно сопоставить с положением дармоеда, у которого белоснежный двухэтажный коттедж на Канарских островах, катер, "Мерседес" и дармовое питание до конца жизни.
Поскольку дальше свинского удовлетворения своей плоти мы никак не могли продвинуться, я попытался выяснить у них, а чем же все-таки люди отличаются от животных.
Разговор затянулся еще на полчаса. Здесь мнения группы разделились на две прямо противоположные версии. Одни доказывали, что человек, по сути, та же свинья, только прямоходящая. Другие пытались отстоять своё человеческое достоинство и доказать, что между ними и свиньями всё же есть немало различий, хотя, может быть, сразу в глаза они и не бросаются. Сторонники же первой точки зрения говорили, что сходства они видят значительно чаще и нагляднее. Взять хотя бы последнее празднование 8-го Марта... В конце концов разговор пришел к тому, что сторонники тождества свиньи и человека стали активно атаковать, а их противники защищаться и всеми силами доказывать, что они не свиньи. Хотя не скрою, что нападающие довольно убедительно доказывали прямо противоположное. Поскольку обстановка уже накалилась докрасна, я испугался, что они скоро начнут отождествлять себя с какими-то хищниками и решил повернуть разговор в другом направлении.
— Скажите, а животные могут каяться? (слово для студентов явно незнакомое). Ну, сожалеть о содеянном?
Одна девушка высказала мнение, что могут. Когда её собака нагадит в доме, у неё становится виноватый вид.
— А как Вы думаете, почему?
— Не знаю.
— А что вы после этого с ней делаете?
— Луплю газетой по морде...
— Ну вот, поэтому и вид у неё такой. Потому, что знает последствия своих действий.
Я служил в армии в пограничных войсках. И однажды меня с сержантом-собаководом послали на тренировку его собаки. Я должен был пробежать километров 5-7 лесом, а через полчаса за мной по следу должен отправиться сержант с собакой. Собака берёт след, находит меня, хватает за рукав специального дресс-костюма, удовлетворяя таким образом свой собачий инстинкт, и мы идем обратно на заставу. Такова задача. Но на практике получилось иначе. Я не спеша прошёлся полтора километра и, найдя приличное дерево, залез туда, чтобы меня эта тварь с клыками не достала. А сержант, чтобы не бежать за собакой, отпустил её с поводка по следу, а сам вразвалку пошел к тому дереву, где мы условились встретиться. Ну, с нами то понятно: дембеля уже были. Но собака... оказалась под стать нам. Вместо моего следа она предпочла заячий и, обрадовавшись самоволке, убежала в лес резвиться в своё удовольствие. Так что нам пришлось её ждать три часа под тем самым деревом.
Но вот собака явилась. Нужно было видеть, как она подходила к сержанту. Не передом, а как-то боком, кругами, вся съежившись. В глазах одна только фраза, которую, как мне показалось, она даже пыталась несколько раз выговорить: "Товарищ сержант, я виновата, больше этого не повторится. Только не бейте сапогами по рёбрам". Впрочем, даже если бы ей и удалось это выговорить, вряд ли её просьба была бы удовлетворена. Но это не угрызения совести, а только инстинкт самосохранения и страх наказания. Каяться может только человек.
Еще один вопрос. Если у соседа загорелся сарай, то способна ли свинья броситься в него для того, чтобы попытаться спасти своих собратьев, даже ценой своей жизни? Вряд ли. Она будет рыться в земле, нимало не обращая внимания на визг соседей. А человек? Может броситься в огонь, чтобы спасти незнакомца? Конечно. Вот еще одно отличие — человек способен на жертвенную любовь.
Оказывается, человек может увидеть смысл жизни в том, чтобы даже умереть, спасая чью-то жизнь. Значит, не обязательно сводить всего человека только к поискам удовольствий. Есть у него и другие цели. Многие люди отдавали свои жизни за какие-то идеи, убеждения. Часто шли за них на смерть, терпели пытки, изгнания, но не отрекались. Погибали на войне за Родину, отдавали свои жизни, спасая других людей. И они не думали в это время о карьере и о том, как заработать много денег. У них была другая, Высшая цель.
Однажды в Чечне ехала машина с молодыми, совсем еще не обстрелянными ребятами. Внезапно показался грузовик с матёрыми боевиками, которые, по всей видимости, тоже не ожидали увидеть наших солдат. Поэтому они немного замешкались. Расправиться с нашими ребятами им ничего не стоило. Среди наших ехал бывалый священник, который, воспользовавшись короткой паузой, спрыгнул с машины и пошел навстречу чеченцам. Поздравил их с праздником, был в тот день какой-то мусульманский праздник. Начал говорить, что в машине еще совсем дети... Этот разговор продолжался пару минут, но этого короткого замешательства среди боевиков хватило, чтобы показался за углом наш БТР. И бандиты быстро уехали. БТРа вообще-то никто не ждал. И священник, сходя с машины, шёл умирать в надежде спасти других. Кстати, боевики тоже оценили мужество священника и прислали в часть барана.
Наверное, вопрос о том, чем мы отличаемся от животных, каждый для себя решает сам.
Если вся жизнь человека сводится только к проблемам удовлетворения животных инстинктов, то ничем такой человек от животного не отличается. Если мы живём только поисками удовольствий и комфорта, разогревая в себе всевозможные похоти и страсти, мы становимся значительно хуже животных. Человек в таких случаях внутренне опустошается и деградирует как личность.
А вот если человек с помощью Божией сможет победить в себе страсти, то он становится равный ангелам.
Вопрос в данном случае не в условиях природного существования, а в направлении воли и решительности.
Человек смысл своей жизни может ставить значительно выше самой жизни. Животные так не могут.
Вот так люди в этой жизни и живут. Кто-то для своего гедонизма и эгоизма. Кто-то заботится о спасении, т.е. излечении, исцелении своей души. И, если присмотреться повнимательнее, это отражается даже на лицах.
Так что в случае с Одиссеем можно так рассудить: кто хочет быть человеком, пускай им становится. Кто всю оставшуюся жизнь хочет посвятить только тому, чтобы устроиться помягче и комфортнее, то пускай, наверное, и остается свиньей. Какая разница, в каком она будет образе: человеческом или свинском? Свинья — везде свинья.
Протоиерей Игорь РЯБКО (г. Запорожье)
Газета "Одигитрия", №6 (74)
ТАЙНА БОЖЕСТВЕННОЙ ЛЮБВИ
← к предыдущей новости ↑ к началу к следующей новости →
Как изменчива любовь. Наверное, нет в человеческом лексиконе другого такого слова, которое вмещало бы в себя столь огромное количество оттенков, значений. Вершиной они уходят в самую глубину Божественной сущности, днищем касаются самого адского дна. Поэтому слово "любовь" всегда понимается только в контексте. Когда человек говорит: "Я люблю животных", — то возникает вопрос: "В каком виде? Сырыми, т.е. резвящимися на лоне природы, или жареными?". К сожалению, в наши дни, когда юноша говорит: "Я люблю девушку", — тоже возникает вопрос...
К ректору Запорожского муниципального института пришел высокого полета гость. Увидев при входе в институт изречение из Священного Писания: "Любите друг друга", он с недоумением спросил: "У вас что здесь, публичный дом?". Как видим, каждый вкладывает в слово "любовь" свое понимание.
Со студентами я неоднократно пытался говорить о том, что они понимают под супружеской любовью. И выяснилось, что будущая семейная жизнь понимается большинством из них исключительно как средство для максимального удовлетворения своей самости. Соответственно вторая половина должна быть такой, чтобы максимально ей угождать.
И так, в мире любовь понимается как то, что приятно съесть моему огромному Я. Удовольствия могут быть самыми разнообразными: плотские, чувственные, эстетические, интеллектуальные, духовные — неважно. Важно другое — чтобы мне от этого было приятно. Любовь становится служанкой эгоизма. И "заниматься любовью" означает "поиметь" всё то, что мне хочется. Как всё это "поиметь", научит читателей школа, институт, телевизор, пресса и реклама. Мы же поговорим о том, что они не расскажут. Как понимает любовь Церковь.
Господь наш Иисус Христос показал нам, что такое Божественная любовь. Гефсиманские борения, пытки палачей, Крест, Голгофа... Это понимание любви Он оставил и нам в наследство. Любовь — это всегда жертва. Она неизменно несет крестный оттенок. И супружеская любовь тоже. Когда юноша говорит: "Я люблю", — то это означает: "Я готов жизнь свою отдать за нее. Я хочу, чтобы ее страдания стали моими, ее боль — моей болью, ее смерть — моей смертью". И это, конечно же, не потому, что у нее ноги начинаются прямо от шеи и бюст 5-го размера.
Митрополит Антоний Сурожский пишет: "Брак — чудо на Земле... Два человека вдруг делаются одной личностью, два лица вдруг, потому что они полюбили и приняли друг друга, до конца... — оказываются единством". Он говорит о любви "как о созерцательном состоянии, при котором человек, глядя на другого, видит в нем, за пределами его внешних черт... какую-то глубину, которая является для него иконой, которая для него является красотой".
Супружеская жертвенная любовь, а, более всего, смиренная любовь ко врагам являются отражением красоты и непостижимой глубины Божественной Любви.
Святые, пытавшиеся выразить эту Любовь словами, захлебывались от их ограниченности. Она — за пределами человеческого понимания и превыше словесного описания. Познать ее можно лишь отчасти, рассматривая действия Бога по отношению к миру. "Среди действий Его нет ни одного, которое не было бы исполнено милости, любви и сострадания: это есть начало и конец Его отношения к нам", — пишет Исаак Сирин.
Даже то, что субъективно воспринимается нами как зло — болезни, страдания, смерть, — прижигающие средства Любви Божией. "Даже мученики в гиене не лишаются Божьей любви, они уязвляются бичом любви, потому что не научились в жизни любить", — пишет тот же святой. Исаак Сирин сумел показать в своих книгах насколько глубоко может войти в человека эта Любовь. Наше отношение к миру людей, животных, как правило, корыстно-потребительское или, в лучшем случае, сентиментально-чувственное. Но то, что пишет Исаак Сирин, поражает своим величием. Его Слово о "Сердце милующем", на мой взгляд, можно поставить рядом с гимном любви Апостола Павла (1 Кор. 13:1-8). Вчитайтесь в них: "И что есть сердце милующее?.. Возгорание сердца у человека обо всем творении, о людях, о птицах, о животных, о демонах и о всякой твари. При воспоминании о них и при воззрении на них очи у человека источают слезы, от великой и сильной жалости, объемлющей сердце. И от великого страдания умаляется сердце его, и не может оно вынести или слышать, или видеть какого-либо вреда или малой печали, претерпеваемых тварью. А посему и о бессловесных, и о врагах истины, и о делающих ему вред, ежечасно со слезами приносит молитву, чтобы сохранились и очистились; а также и о естестве пресмыкающихся молится с великой жалостью, которая возбуждается в его сердце до уподобления в сем Богу".
Состояние же человека, пришедшего в особенно сильное чувство любви к Богу, к радости и духовному восторгу у многих восточных Святых Отцов описывается как мистическое опьянение. Упоение и опьянение Любовью Божией, которое свойственно состоянию исступления, сравнивается с безумием — это любовь к Богу и ближнему, которая не имеет никаких границ и потому выходит далеко за пределы разумного. "Безумие" этой любви таково, что святые готовы поменяться своим телом с раковым больным, быть сожженными paди ближнего — и сделать это не один, а тысячи раз. Но и этим они бы не удовлетворили свою любовь к Богу и людям. Для нас это вершина, глядя на которую, даже смотря снизу вверх, может закружиться голова.
Конечно, можно мечтать о нереальном, недостижимом. Но что толку? Нам важно другое.
Во-первых, знать о себе правду. Не то, что я мню о себе, а то, что я есть на самом деле. И если мы внимательно всмотримся в себя, то увидим эту горькую правду. Ко мне только прикоснись, и сразу изо всех дыр полезет и раздражительность, и гнев, и злость и т.д. Малейшую, как перышко, скорбь на меня положи — и сразу же начнется малодушие, уныние, маловерие. И так, куда ни тронь. Нет живого места — сплошной гнойник. Знать эту правду, помнить о ней очень важно для спасения.
Во-вторых, хоть у нас и духовный паралич, но, все же, вставив в рот карандаш и поддерживая его скрюченными пальцами, нам нужно учиться писать, по крайней мере, пытаться это делать. Даже если и не получится, Господь нам вменит намерение в делание. Карандаш будет выпадать, снова нужно будет его поднимать и пытаться выводить каракули. А там, глядишь, и мышечный тонус расслабится. "Нет в сердце любви — делай дела любви, и Бог даст в сердце любовь", — писал преподобный Амвросий Оптинский. Через силу заставлять себя молиться о врагах, делать добро тем, к кому ты равнодушен, благодарить Бога за скорби, даже не имея в сердце благодарности; сколько бы раз не падал в грех — подниматься.
И, в-третьих, не отчаиваться. Да, мы похожи на святых, как горилла на "мисс Мира". Но и для нас есть надежда. "У Бога одна забота, миловать и миловать. И даже на Страшном Суде Своем Господь будет изыскивать не то, за что бы нас осудить, а то, за что бы нас спасти", — пишет Феофан Затворник.
В-четвертых, однажды выйдя на улицу, посмотрев на яркое звездное небо, цветы и деревья, вдохнув свежий воздух, нужно понять, что наш мир, планета, Вселенная управляется и движется не по законам физики, химии или математики, а по закону Божественной Любви. Даже грязь и зло этого мира тоже живет благодаря Любви, ожидающей их обращения и спасения. Всё созданное и существующее питается и дышит Любовью. И жизнь будущего века — это жизнь, представленная Любовью.
"Блажен, кто вкушает от хлеба любви, который есть Иисус, — говорит Исаак Сирин. — Любовь есть царство. Любви достаточно, чтобы напитать человека вместо пищи и пития. Вот вино, которое веселит сердце человека. Блажен, кто испил этого вина! Испили его невоздержанные — и устыдились, испили грешники — и оставили пути преткновения; испили пьяницы — и стали постниками, испили богатые — и возжелали нищеты, испили убогие — и обогатились надеждой; испили больные — и стали здоровыми; испили невежды — и умудрились".
Протоиерей Игорь РЯБКО (г. Запорожье)
Газета "Одигитрия", №7 (75)
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРАВОСЛАВНОЙ МИССИИ В УКРАИНЕ
← к предыдущей новости ↑ к началу к следующей новости →
Выступление протоиерея Игоря Рябко (г. Запорожье) на богословской конференции "Бердянские чтения" (2 сентября 2008 г.)
20 лет назад Промыслом Божьим Православная Церковь вышла из гетто этнографического заповедника и открыла двери перед каждым желающим: любой мог зайти в храм, не таясь и не переживая, что его начнут разбирать на партийном или комсомольском собрании. И в первые годы люди действительно стали массово возвращаться в храмы. Интерес к православной культуре был огромным. Несомненно, многие пришли со своими "тараканами в голове", своими полуязыческими, полумагическими представлениями, но это было время, когда при правильно поставленной работе можно было вернуть в Церковь то рассеянное стадо овец, которые имели так называемую веру в душе.
Сегодня, подытоживая то, что нам удалось сделать за 20 лет на поприще духовной миссии, можно с уверенностью сказать: этот первый тайм мы проиграли. Удержать людей, которые пришли в храм, мы не смогли. Вместо того, чтобы вовремя соотнести жизнь Церкви с запросами современного человека, воспитанного на псевдонаучных атеистических мифологемах, мы начали отстраивать дореволюционную церковную структуру с присущей ей методикой преподавания и учебниками, написанными в позапрошлом веке. Поэтому и получилось, что поначалу воскресные школы были забиты до отказа, но постепенно, с годами, детей в них становилось все меньше. Эта же участь постигла и приходы: после 5-7-летнего неофитского энтузиазма началось плавное угасание интереса к Церкви. Притом отток пошел по двум желобам: первый — это просто угасание духовного энтузиазма и возращение на диван к родному телевизору, а вот второй — самый печальный — это перетекание прихожан в секты. Могу с уверенностью сказать, что в секты ушли в большинстве своем лучшие люди — люди, которые готовы были сделать радикальный выбор и идти за Богом не оглядываясь. Многие из них начинали свой духовный путь в православных приходах, но потом почему-то разочаровались и ушли из храма в секту. И в этом, я думаю, наша прямая вина.
Первые постперестроечные годы, может, и были для нас простительными. Духовенства не хватало. Лучшая интеллектуальная, богословская элита давно уничтожена. Те, кто выжил, научены были всему, только не тому, что требовалось для миссионерской работы. Я знал одного священника старой школы, который успевал окрестить десяток детей за то время, когда во время Литургии хор пел 33 псалом. Это тоже надо уметь. Для меня, например такое искусство до сих пор является великой загадкой.
С самого начала вновь обретенной духовной свободы никто серьезно и вдумчиво не стал задавать вопрос: а что мы будем делать с одичавшей за 70 лет безбожной власти страной? С чем, куда и как мы пойдем из храмов, которые открылись? Ведь очевидно, что мы живем в формально крещеной, но, по сути, языческой среде.
Произошла примерно такая расстановка сил. Православные стали активно отстраивать разрушенные храмы, возводить новые, что, несомненно, тоже надо было делать. А секты пошли по домам и квартирам с проповедью, что тоже, несомненно, надо было делать, только не сектам, а православным. В итоге получилась такая картина, которую наблюдала одна из наших прихожанок, когда ехала на дачу в электричке. Ходили баптисты — приглашали на службу, ходили иеговисты — раздавали журналы, ходили православные — собирали деньги на храм. Это было где-то 10-12 лет тому назад. Сегодня она по-прежнему ездит на дачу, но ничего не изменилось, кроме того, что православные уже не ходят. Видно, храм построили. Ну, хорошо, храм построили, дальше что? Вот тут, казалось бы, надо собраться и пойти, хоть и с опозданием, по уже протоптанным сектантами дорожкам. Но не тут то было.
Материальное обеспечение
Возьмем любой приход, к примеру, городской, лучше кафедральный храм. Там и возможности миссионерить больше, и я могу обратиться к личному опыту. Из чего состоит жизнь духовенства кафедрального собора? Один служит седмицу, другой — требничает, сначала исповедует, потом крещение, молебен, панихида, кто-то заказал освящение квартиры... Священник с епитрахилью наперевес готов отдаться в любой момент в руки регистратора для выполнения требы. Если треб нет, то он решает, как правило, глобальные, мирового масштаба вопросы в пономарке с пономарем.
Вообще, кто не знает, я хочу сообщить, что требные отцы с пономарями порешали уже все и церковные, и политические, и даже многие научные проблемы. Просто об этом мало кому известно, поскольку все храниться пока в устном предании. Эта тема ждет своего исследователя.
Беседа с человеком, который пришел в храм с тем, что у него душа болит и он смысла в жизни не видит, — в числе треб не значится, поэтому такие вопросы решает, как правило, стоящая возле подсвечника бабушка. В общем-то, можно позвать батюшку, оторвать его от решения проблемы отношения к экуменизму, но и то, если повезет и он не будет в это время где-то что-то освящать. А везет далеко не всегда. Поэтому зашедший в храм человек — потенциальный сектант. Он придет сюда снова через полгода, год, но уже с Библией и подойдет к той же бабке, чтобы убедить ее, что она идолопоклонница.
Далее приходит преподаватель вуза, приглашает провести батюшке у студентов кураторский час. Батюшка подготовился, провел. Дети в восторге. Провел еще занятие. Преподаватель в восторге. Она подговорила декана, та проректора, и с батюшкой договорились — на всем факультете с каждой группой на первом курсе одно занятие в две недели. Групп всего 34. 17 занятий в неделю. Само собой разумеется, что священник никакого денежного вознаграждения от вуза за свой труд не получает. Он получает снисхождение тем, что ему, уж так и быть, разрешают поучить деток "чему-то духовному". Получается, каждый день нужно ему ходить в вуз. Свободные для службы только воскресение дни и, в лучшем случае, суббота. Ну вот, наконец-то такая радость! У православных появилась возможность поговорить с детьми о Боге, о Спасении! Как вы думаете, какая реакция на эту благую весть будет у настоятеля и собратий? Собратья начинают роптать, что приходится делить деньги на "нахлебника", "который в храм не ходит, требы не совершает". В случае накладки настоятель звонит, чтобы батюшка-миссионер приехал, подсобил, а он не может, у него пары. Тут уже настоятель хмурит брови. Отношения начинают накаляться. Поначалу ему урезают зарплату — это первый предупредительный выстрел вверх — и он должен выбирать: идти на проповедь и обречь семью на лишения или вернуться в храм и успокоить свой миссионерский пыл.
В отношении с приходским духовенством вопрос еще проще. Пока он миссионерит, за него никто не будет крестить, отпевать, освящать. И он тоже вынужден делать выбор. Если и нести проповедь, то только в ущерб семье, детям. У него, по сути, нет выбора. А ведь дело в том, что миссионерская работа требует значительно больших усилий, чем требная. Каждое занятие, каждая лекция — это всегда битва, которую или выигрываешь, или проигрываешь. И требует она ровно настолько больше сил, насколько больше тратит танкист на поле битвы по сравнению с трактористом на пашне. Святитель Иоанн Златоуст в толковании на слова апостола Павла: "Христос послал меня не крестить, а благовествовать" (1 Кор. 1:17), говорит о том, что последнее гораздо важнее: "Благовествовать предоставлено было немногим, а крестить мог всякий, имевший священство. Как для обучения ратоборцев нужен учитель, мужественный и искусный, а возлагать венец на победителя может и неискусный в борьбе... не великое дело совершает тот, кто крестит, принимая расположенного и приготовленного к тому" (5, 25).
Итак, священник при нынешней системе отношения к миссионерский работе обречен на то, чтобы ее не вести. И этот вопрос он не сможет никогда решить, потому что выбора у него нет. На самом деле это проблема должна решаться священноначалием. Пока у нас нет продуманного алгоритма материального обеспечения и поддержки миссионерской работы, пока нет профессиональных миссионеров, эта работа будет проводиться отдельными фанатиками, которые все-таки миссионерствуют, даже несмотря на то, что они священники.
Хороший миссионер — это элитная часть духовенства. Крестить, служить молебны можно научить любого, здесь много ума не надо. А вот для того, чтобы уметь говорить, зажигать сердца, отвечать на самые каверзные вопросы, нужны и ум, и талант, и образование. И пока не понято священноначалием, что таких людей среди духовенства нужно, как селекционные сорта винограда, выводить, беречь, размножать, создавать все условия для роста и процветания — миссия обречена на прозябание.
У меня на сегодняшний день есть возможность в каждом вузе родного города на разных условиях вести просветительскую работу. Но я не могу залатать дырки в окнах учебной нагрузки даже своего собственного вуза. Городские батюшки все разбиты на служебные и требные седмицы. Есть хороший батюшка на далеком сельском приходе. Он преподавал, у него все замечательно получается, дети его любят. Можно было бы его перевести в город, но с тем условием, чтобы он был задействован в вузе целую неделю. Стал вопрос: куда перевести? И ни один настоятель брать не хочет.
А ведь по-хорошему, мне нужно еще как минимум десять человек, чтобы удовлетворить первичную потребность миссионерского отдела в штате. Но где их взять и из каких средств оплачивать их нелегкий труд, является нерешенной задачей.
Магизм
Говоря о внутренних нерешенных проблемах, которые до сих пор являются соблазном и камнем преткновения для неофитов, можно особо выделить "церковный магизм". Особенностью менталитета русского человека была его склонность к обрядовости и ритуализму. Открыв врата храма, мы не только не преодолели эту исторически унаследованную склонность, но и во многом стали ее поощрять на православной почве.
Зачастую псевдорелигиозным обывателем Церковь стала восприниматься как система запретов и ограничений. В его понятии, следуя этой системе и жестко ее соблюдая, человек получает от Бога разнообразные бонусы, а после физической смерти — приз. Чтобы получить бонус, нужно что-то вычитать, что-то соблюсти, в чем-то себя ограничить. Притом так и говорится, именно вычитать — каноны, акафисты, молитвы. Есть бонусы целевого назначения. Например, при определенных болезнях — разветвленная система святых, каждый из которых заведует своим анатомическим сектором и принимает только молитвы определенного лексического чинопоследования. Они есть в особо полных молитвословах. Они и выпускаются с такими названиями: "Полный молитвослов", "Редкие молитвы". Редкие, т.е. дефицитные, реликтовые, имеющие древний проверенный способ воздействия.
На фоне такого магического восприятия христианства стал развиваться православный туризм. Это называется паломничество. Я не против паломничества. И было бы замечательно, если бы человек действительно ехал в монастырь, чтобы окунуться в духовную атмосферу, уйти от мирской суеты и рассеяния. Но я понимаю, когда для этого выбирается какой-то один монастырь. Но когда монастырей десять, которые надо объехать за неделю...
Паломничество возникло как форма духовного труда и аскетического подвига в то время, когда не было современных средств передвижения. А сегодня основная задача, осуществляемая в процессе тура три П — Побывать, Поцеловать, Притронуться. Быстро была подсчитана экономическая выгода проекта, а для тех, кто не настолько правильно благочестив, чтобы ездить в паломничество, стала предлагаться доставка святынь на дом. Из епархии в епархию стали перевозить святыни. Все это было бы ничего, если бы люди проявляли, прежде всего, свою веру и любовь к Богу и его угодников. Но будем честными: в большинстве случаев это проявление магизма.
Самая главная подмена в том, что человеку предлагают метаморфозу. Вместо того, чтобы изменить себя, выдавливая с кровью грех, достичь обожения и соединения с Богом через Причастие, молитву и духовную жизнь, ему предлагается духовное коллекционирование. В диспуте с сектантами мы очень хорошо говорим о том, что первичное значение для нас имеет не сама икона, а личность, которая там изображена. И почитаем мы не саму материю иконы, а образ, который там запечатлен. Правильно. Но что нередко получается на самом деле? Интерес прихожан, которые могут выстроиться в очередь к святыне — это проявление любви к Богу и Его угодников? Почитание их жизни и подвига? Или же здесь проявляется интерес, прежде всего, к материи святыни и к ее аномальному способу существования? К чему устремлен внутренний вектор прихожан — к личности или к веществу, на котором изображена эта личность? Вот здесь проходит тонкая грань между идолослужением и православным почитанием святыни. Мы, к сожалению, не проложили красной линии по этой грани. Иногда мне кажется, что если бы, к примеру, у нас на территории какого-нибудь храма зачудотворила бы скамейка, то над ней тут же построили бы сень и проложили новый паломнический маршрут. При этом, не особо вдаваясь в источник происхождения чуда.
Тема отношения Церковного Предания к чудесам выходит за рамки моего доклада. Но можно кратко сказать, что Святоотеческая традиция никогда не делала чудеса целью духовного поиска. Чудотворные святыни есть во многих религиях, но не они являются критерием истины. Повальная погоня за чудесами и поиск чудотворных святынь — опасная тенденция, которая говорит, прежде всего, о потере правильных духовных ориентиров. Но хуже всего то, что эта тенденция не осуждается нашими пастырями, а культивируется и предлагается как продукт православной традиции. Хуже всего, что за всем этими ладанками, защитными поясами с 90-м псалмом, камешками, земельками, освященными маселками потерялся Христос. Кто-то с этим согласился, а кто-то нет. И он тоже ушел в секту — там Библию изучают, о Боге говорят. Ведь посмотрите, как мало у нас в храмах книг по толкованию и объяснению Священного Писания! Вернее, это те же, зачастую дореволюционные, перепечатки авторов, которые можно перечесть по пальцам.
Очень часто суть проповеди заключается в том, что прихожан батюшка или пугает, или ругает, т.е идет только отрицательный информационный поток. А пасхальная радость раз в году, на Пасху, — слово Иоанна Златоуста. А потом год опять ругать и пугать. Мы сами не умеем и людей не учим радоваться тому, что у них есть такой Бог, есть такая надежда, такая радость, по сравнению с которой все скорби — ничто. Поэтому и образ православного прихожанина в миру — это постное унылое лицо, хмурый взгляд, постоянная медитация на тему "какая я же я сволочь" (это почему-то воспринимается как покаяние) и... никакой радости. Этот образ — тоже одна из причин, почему люди уходят из храма в секты. А в секте — наоборот. У всех крылья как у "Боинга" и — "прямо в рай, прямо в рай только ножки задирай". Но с ними-то понятно, но как мы-то потеряли Пасхальное чувство Вечности. В нас-то люди перестали видеть свет Невечерний. В жизни и так много скорбей, а тут и в храме батюшка на каждой проповеди тоску нагоняет. А где же исполнение слов апостола "Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите"?
Стандартизация духовной жизни
Следствием такого магического мировоззрения было то, что не был соблюдаем архиважный принцип Церковной ИКОНОМИИ.
Я считаю, что это один из самых важных принципов миссионерского делания, который учитывает глубокие психологические моменты при обращении людей ко Христу, устраняя все преграды, имеющие второстепенное значение, но способные отяготить немощный дух новичков и затруднить их путь к Богу. Господь в Своей притче о "старых мехах и новом вине" (Мф. 9:16-17) показал серьезность этой проблемы для Церкви. Нарушение этого принципа может привести к тому, что и "вино протечет, и мехи пропадут", т.е. человек не только не примет учение веры, но вследствие какого-либо предубеждения или душевного надлома вообще сделается неспособным к обращению.
Люди на пути своем к Богу находятся на разных ступенях духовного развития, и невозможно всем предлагать одинаковую духовную пищу. Здесь надо было бы с чувством такта, с рассуждением подходить к каждому новоначальному христианину. Но, увы. Без рассуждения и бескомпромиссно нами стала навязываться стандартизация духовной жизни. Сколько, чего, когда, как и по какому поводу нужно "вычитывать". Лучшее средство отлучить от Причастия человека, который никогда в своей жизни не читал даже "Отче наш", — сказать, что для подготовки к Таинству он должен вычитать три канона, акафист и проследование ко Причастию, быть накануне на всенощном бдении. Один раз он это сделает, может быть. Но память о чтении совершенно непонятных слов в течение продолжительного времени и 3-4 часа стояния в храме, где он опять-таки ничего не понял, выработают в нем устойчивую аллергию к самому главному и самому важному Таинству Церкви.
Один из самых важных аспектов дифференциации требований к духовной жизни прихожан в зависимости от возраста, состояния здоровья, степени воцерковленности обсуждается на уровне пономарских поместных соборов. А ведь это же важнейший вопрос!
Я встречал архиерейские (!) указы, которые запрещали причащаться мирянам на Пасхальной седмице. В силу того, что нет поста. А священнику можно без поста? Или кто-нибудь из духовенства постится на Светлой седмице? Жизнь священника — семейная, бытовая, аскетическая — должна являться образцом для подражания прихожан. Именно поэтому священник не может второй раз жениться в случае смерти матушки, в отличие от мирян. Он пример — идеал. Тем более литургическая жизнь пастыря является примером. Это касается и периодичности причастия — каждое воскресение и праздники. Он же пример того, к чему нужно стремиться. Прихожане вместе со своим пастырем рядом прошли весь путь Великого Поста, прошли Голгофу Страстной седмицы. Священник причащается, а прихожанам нельзя. Или благодать хиротонии дает священнику какую-то особую гастрономическую харизму?
Тема отдельного разговора касается вопросов внутренней духовной жизни прихода. Это, прежде всего, касается молитвенной подготовки ко Причастию. Ведь очевидно, что она только средство для внутреннего духовного настроя. Правило ко Причастию — это сердечный массаж. У каждого разное состояние сердца. Нужно "вычитывать" только эти каноны, которые указаны в правиле ко Причастию, или можно другие? Обязательно только три, или можно пять, а может один, но с предельным вниманием? А если человек старенький, слабенький, только стал воцерковляться и с образованием у него не очень, — прихлопнуть ли его "правилом" ко Причастию, как муху тапочком, или как-то творчески надо подойти?
По своему опыту знаю, что всем без разбору — и новоначальным и староприхожанам — навязывается один и тот же стандартный стартовый пакет ко Причастию. И в итоге одни загибаются под его тяжестью, а другие привыкают к нему как скороговорке, которую нужно проговорить, чтобы сказать на исповеди пароль-ответ: "Готовились ко Причастию?" — "Готовилась". — "Ну, причащайтесь". Наложение на новоначальных таких бремен неудобоносимых тоже уводит людей из храмов. Или приводит к тому, что они не причащаются годами. В их числе моя родная сестра. Она живет в селе, работы много, и она разрывается между тремя детьми и хозяйством. Ей спать некогда. Она физически не может прочитать все правило. Но она себе внушила до самой глубины мозгов: если все не прочитала — причащаться нельзя. А на нашем приходе есть семьи, у которых по 5-6 детей, как им быть?
Вопросов много, но, увы, они не являются предметом соборного церковного обсуждения. А армейская зацикленность на букве выгнала из храмов, я думаю, не одну тысячу людей.
Литургическое творчество
Если говорить о литургической жизни Церкви, то она, несомненно, должна быть согласована и востребована с жизнью народа Божьего, с потребностями церковной полноты. Мы должны восполнить то, что требует наполнения. Например, почему у нас нет службы или хотя бы молитвенного чинопоследования о благополучных родах, о вспомоществовании Благодати Божией в выборе невесты (жениха), нету молебнов о разрешении семейного конфликта, службы о вразумлении и наставлении на правильное воспитание детей и т.д. Получается, что есть последование, "если нечто скверное в колодезь упадет", а на благополучные роды нет.
Это все — предмет литургического творчества, которое нужно развивать и внедрять в богослужебную среду. Человек, придя в храм, должен перед Богом изливать свои нужды и прошения, а богослужебные чинопоследования должны ему помогать в этом. Мы же научились только пользоваться тем, что нам оставили те, кто был до нас, а приумножить это почему-то или не хотим, или не можем.
Зачастую, придя в храм, новоначальный испытывает сложности. Он не понимает, что происходит, о чем поют, что читают. Конечно, освоение литургической культуры является необходимой составляющей духовного делания христианина. Несомненно, что языком богослужения может быть любой язык, здесь нет никаких препятствий. Исторически сложилось так, что богослужебным языком УПЦ является церковнославянский — язык во многом непонятный современному внецерковному обывателю, но язык уникальный, дающий службе возвышенное молитвенное звучание. На русском языке так служба не прозвучит. Я являюсь сторонником того, что именно церковнославянский язык должен остаться богослужебным языком. Но все же с учетом двух поправок:
1. Он должен приспосабливаться и адаптироваться к современному разговорному языку, т.е. оставаясь церковнославянским, какие-то самые труднопонимаемые слова, формы, обороты должны меняться на более понятные для современников.
Можно было бы провести сейчас жестокий эксперимент. Взять, например, и прочитать на вскидку любую песнь канона на Троицу, а затем попросить местное маститое духовенство рассказать, о чем там шла речь. И сделать вывод. Если они не понимают, то что тогда говорить о мирянах?
2. В более-менее крупном городе, например, областном центре, должен быть хотя бы один храм, где служба велась бы все время или периодически на русском или украинском разговорном языке. Господь раз и навсегда установил "правило для всех правил": "Суббота для человека, а не человек для субботы" (Мк. 2:27). Не человек для языка, а язык для человека. Мы должны предоставить людям альтернативу. Для тех, кто не может или не способен усвоить богослужебный язык и прочувствовать всю его красоту настолько, что не хочет и в храм ходить, потому что ничего не понимает, в качестве икономии должна быть дана выше обозначенная альтернатива. Правда, она не должна доминировать над традиционной богослужебной практикой. Это допустимый компромисс. Только просьба не записывать меня в обновленцы и еретики. Я не говорю о том, что надо изменить язык богослужения. Речь идет об одном их вариантов решения конкретной миссионерской задачи.
Методика миссионерской работы
Можно говорить о многих недоработках, которые, по крайней мере, удивляют. Даже в том случае, когда Господь дает нам уникальную возможность обратиться к людям, когда не надо никуда идти, когда к нам сами приходят тысячи людей, мы почему-то ее не используем. На Пасху, на Крещение в храмы приходят даже весьма далекие от Бога люди. Почему же не использовать эту возможность для того, чтобы подготовить хотя бы какие-то буклеты, где в емкой краткой форме рассказать, например, о Таинствах Церкви или о сущности Христианской веры, о необходимости духовной жизни для спасения и т.д. За 14 лет моего служения в кафедральном соборе такая возможность не была использована ни разу.
Я глубоко убежден, что мы должны тщательно проанализировать и после серьезного изучения взять на вооружение сектантские формы миссионерской работы. У них есть немало продуманных и интересных форм такой работы, которая вполне для нас приемлема. Это касается и молодежных летних лагерей, и в умении работать в "нужных" местах — тюрьмах, больницах и пр. Если оставить форму, конечно же, изменив содержание, то не нужно будет изобретать в качестве миссионерских приемов то, что уже давно придумано. В Запорожье, например, на многих людных улицах стоят "свидетели Иеговы". Небольшая доска на четырех ножках, которая раскладывается за секунду, на ней журнальчики. Все просто, не нужно никаких разрешений и согласований — в любом месте полевой миссионерский пункт. Почему бы нам не делать так же, предлагая людям для ознакомления элементарные брошюры по Православию? Меня очень умиляло, когда я читал наших православных сектоведов о плохих сектантах, которые заманивают наивных и доверчивых людей в секту с помощью "бомбардировки любовью". И я при этом мечтал о том, что было бы здорово наших церковных бабушек и некоторых батюшек обучить этому лукавому сектантскому приёмчику. При этом, чем более неправильное, с их точки зрения, человек что-то делает, тем сильнее надо было бы бомбить любовью.
С сектами можно было бы покончить быстро, раз и навсегда, если бы на каждом приходе висела табличка: "Отец Доримедонт принимает ежедневно по личным вопросам с такого-то по такое-то время". И если бы он с любовью мог хотя бы просто выслушивать своих посетителей, даже ничего не говоря, — сектантов в стране стало бы намного меньше.
Я считаю, что крупные приходы обязаны быть миссионерскими. Как их сделать таковыми? Небольшой опыт моей работы в университете. В начале года, когда по кафедрам выдается учебная нагрузка, мы заполняем индивидуальные планы, в которых, в зависимости от нагрузки, определяются часы, которые мы должны отработать. Это научная, методическая и организационная работа. Там же перечисляются виды работ, единицы измерения и сколько часов отводится на ту или иную единицу измерения. В конце года отчет. Не сделал — жди неприятностей, вплоть до отчисления с работы. На месте архиерея я ввел бы такую же систему в епархиальные приходы. И в зависимости от значимости прихода определил бы степень нагрузки. Только вместо вышеобозначенных видов работ ввел разные, в том числе, и миссионерские проекты, выполнение которых подтверждалось бы соответствующими документами. Выполнение этих работ должно жестко контролироваться и доказывать соответствие настоятеля прихода занимаемой должности.
Объем доклада, к сожалению, не дает возможности более детально и глубоко проанализировать огромное количество вопросов, связанных с проблемами Православной миссии на Украине. Но, по крайней мере, мне бы хотелось положить начало этому разговору.
+ + +
Заведующий кафедрой религиоведения и теологии Запорожского муниципального университета протоиерей Игорь Рябко представляет первый авторский фильм из серии "Церковные Таинства"
Протоиерей Игорь Рябко известен нашим постоянным читателям по статьям "О плевелах церковной литературы", "Может, хватит молчать?", "О чем говорить с нецерковной молодежью" и др. В прошлом году о. Игорь приступил к созданию цикла видеофильмов, рассказывающих о внутренней жизни Православной Церкви. Свой разговор со зрителями священник начинает с рассказа о Церковных Таинствах. Первый фильм этой серии посвящен Крещению и Миропомазанию. Он рекомендуется для просмотра при огласительных беседах и на воскресных школах.
Для получения дисков с фильмом "Таинства Крещения и Миропомазания" нужно перечислить деньги (мин. заказ — 5 дисков; цена — 10 грн. за 1 диск + стоимость пересылки) на банковский счет:
Получатель: Запорожский областной филиал АКБ "Укрсоцбанк"; Р/с 29095315120001. Банк получателя: Запорожский областной филиал АКБ "Укрсоцбанк". МФО 313010, код ЕГРПОУ 09313019. Назначение платежа: Рябко Игорь Владимирович, л.с. 1001673350. Назначение: Финансовая поддержка.
Ксерокопию оплаченного чека и адрес, на который нужно отправлять видеодиски, следует выслать на эл. адрес о. Игоря.
О других вариантах пересылки и оплаты можно договориться с автором фильма по телефонам: 8-066-770-51-49, 8-093-699-32-00 или ICQ 422117062.
Вопрос — ответ: ХОРУГВИ И ПОЛИТИКА
← к предыдущей новости ↑ к началу к следующей новости →
Во время поездки в Киев случайно встретил знакомых православных, участников прошедшего крестного хода против НАТО. Впечатления у них были печальные и они сожалели о своем участии в этой акции, т.к. в итоге она превратилась в политическое противостояние двух лагерей, с оскорблениями и различными актами ненависти с обеих сторон (православные невольно оказались в одном лагере с коммунистами и другими партиями, противниками "демократов"). В итоге это послужило поводом для СМИ вылить "порцию грязи" на Церковь.
В далекое смутное время, под предводительством Минина и Пожарского, православный народ сумел не принять марионеточных западных лжеправителей и сбросил иго иностранного вмешательства. Ответьте, пожалуйста: оправдано ли сейчас, в наше смутное время (в стране с псевдоправославным народом, думающим только о "чечевичной похлебке"), верующим людям участвовать в подобного рода акциях?
р.Б. СЕРГИЙ, г. Винница
+ + +
Иеромонах МАКАРИЙ (Маркиш), Свято-Введенский монастырь (г. Иваново, Россия):
Начнем, как повелось, с конца. Что же это за взгляд такой, который видит окружающих "псевдоправославными" (а себя, соответственно, суперправославным), и в чужие души вкладывает "мирские", низменные побуждения (а в себе, разумеется, обнаруживает лишь божественные и возвышенные...)? Вот он-то как раз и недопустим, и неоправдан в самую первую очередь: надеюсь, для читателей православной газеты здесь пояснения не требуются.
Ну а дальше всё становится на свои места. Не будем смотреть свысока на других, а смиренно посмотрим на Церковь и послушаем, что она говорит нам о подобных мероприятиях. Голос Церкви на данную тему, кстати, прозвучал буквально на днях. Определение Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 2008 года (п. 9) гласит: "Собор поддерживает инициативу духовенства и мирян о проведении крестных ходов, являющихся видимым выражением веры и благочестия народа Божия. Вместе с тем, обращается внимание на необходимость их организации в рамках церковной дисциплины, по благословению Священноначалия, дабы они не становились демонстрацией маргинальных настроений, далеких от истинного Православия".
Вот с маргинальными настроениями вы, к сожалению, и столкнулись. А что значит "маргинальные"? Побочные, отступающие от главного направления, уклоняющиеся в крайности — иными словами, экстремистские. И этим всё сказано.
Давайте поможем нашим близким, нашим согражданам — на Украине, на Руси или где бы то ни было — сохранить себя от зла, от безбожных настроений, от фанатизма и экстремизма. Не станем прятаться в кротовые норы, а выйдем на простор общественной, гражданской, культурной жизни, в информационную и образовательную среду, с ясным свидетельством мира, братолюбия, верности Христу и Его Святой Православной Церкви.
+ + +
Священник Вадим СЕМЧУК (г. Нововолынск):
Как справедливо отмечает р.Б. Сергий в своем вопросе, настоящее время требует особой осторожности и мудрости в решении таких обостренных вопросов, как участие собрания верующих людей в политических акциях. Проблема политического участия сегодня — это Сцилла и Харибда для Церкви. С одной стороны (согласно Социальной концепции РПЦ), "Церковь призывает своих верных чад и к участию в общественной жизни, которое должно основываться на принципах христианской нравственности". Но "в то же время существуют области, в которых священнослужители и канонические церковные структуры не могут оказывать помощь государству, сотрудничать с ним. Это: а) политическая борьба, предвыборная агитация, кампании в поддержку тех или иных политических партий, общественных и политических лидеров..." (там же).
Не стоит поддерживать инициативы групп верующих православных людей, направленных на организацию подобного рода акций. Я считаю, что такие акции "перекашивают" принцип участия верующих людей в общественной и политической жизни. Как часто мы слышим об акциях борьбы за нравственность, организованными православными организациями? А ведь эта борьба в первую очередь проявляет сущность, на мой взгляд, православного общественного движения.
Действительно, церковные силы сегодня ограничены и Божий народ в своей массе немощен. Но тем более, когда мы располагаем ограниченными силами, то вынуждены направлять их на самое важное, принципиальное дело. Вопрос НАТО, по моему разумению, к таковым не относится. В данном случае не в политику привносится очищающая соль Божественного Слова, а Церковь искусственно превращают в арену политической игры.
+ + +
Священник Игорь РЯБКО (г. Запорожье):
В народе подобные акции уже называют политическими крестными ходами, хотя для меня словосочетание "политический крестный ход" так же абсурдно, как и "научный атеизм". Атеизм не может быть научным в силу своей антинаучности, так же и крестный ход не может быть политическим в силу того, что политика и крест понятия несовместимые. Устроить царство Израилю, которое не от мира сего, невозможно. "Объект", к которому направлен крестный ход, — Бог. Крестные ходы совершались по разному поводу, но всегда это была молитва церковной полноты к Богу. И совершался он не перед "красными мира" сего, а перед Богом.
Политический крестный ход — это демонстрация, акция протеста перед "сильными мира сего", только в качестве транспарантов используются иконы и хоругви. Это неизбежно будет использовано политической грязью, как винтик в своей игре. Это бутафория крестного хода. Кроме того, следует учитывать, что инициаторами и вдохновителями этих крестных ходов, являются, как правило, православные полуфабрикаты, маргиналы, которые имеют кожу православия, а внутри баррикадно-революционный энтузиазм и нереализованный комплекс Корчагина.
+ + +
Священник Николай КАТАЛЬНИКОВ (г. Макеевка, Донецкая обл.):
Каждый православный христианин является гражданином того или иного государства, а значит, не может нейтрально относиться к тому, что происходит в окружающем его мире. Все горести и радости страны касаются и его в том числе. Поэтому Церковь не возбраняет участие православного в гражданской жизни, в политических партиях и различных акциях, которые имеют политическую форму. При этом надо разграничивать участие в политической жизни от осуждения, гнева, раздражительности. Эти чувства неприемлемы ни при каких обстоятельствах. Другое дело спокойное выражение своей жизненной позиции.
Что же касается крестных ходов, традиционно они устраивались во время недугов, стихийных бедствий и являлись проявлением Церкви своего молитвенного предстояния. То, что сейчас они посвящены различным политическим моментам, это печальное явление. Вместо того, чтобы молиться и покрывать людей любовью и милостью, мы впадаем в брань, ненависть, противостояние. Очевидно, что не в этом смысл крестного хода. Любое действие, осененное благодатью Божией, должно нести мир душе. Тогда вы не зря потрудились на молитве, не зря прошли этот крестный ход. Если же у вас смущение (а это правильное смущение, если там брань идёт, а ты при этом присутствуешь), то лучше в таких собраниях, которые называют крестным ходом, не участвовать.
Газета "Одигитрия", №7 (75)
Вопрос — ответ: О ПРАЗДНОМ СЛОВЕ
← к предыдущей новости ↑ к началу к следующей новости →
Несколько раз в году мы собираемся с подружками на девичник. По сути, цель у наших встреч одна — "почирикать". Говорим мы много и о многом, даже темы перечислять не буду — обо всем. Встречаться нам радостно: нет у нас никаких интриг, подозрений, недомолвок, делить нам нечего и некого. Мы знаем друг друга "тысячу лет" и даже молча могли бы посидеть, но поговорить ведь так приятно! Вот и тараторим целый вечер о нашем, житейском, женском...
Но вот что смущает. Ведь все эти разговоры — настоящее празднословие. А Господь предупреждает: "За всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день Суда. Ибо от слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься..." (Мф. 12:36-37).
Как же быть? Не встречаться? Не разговаривать? Или встречаться, но говорить о чем-то душеполезном, читать акафисты, петь духовные канты? Правда, что-то мне подсказывает, что "о духовном" подруги мои долго говорить не станут. Так что — конец девичникам? Как же быть?!
+ + +
Иеромонах Макарий (Маркиш), Свято-Введенский монастырь, г. Иваново (Россия):
"Праздное слово" в русском и славянском переводе речи Спасителя — это греческое "аргос", то есть "а-эргос", недейственное, бесполезное, безрезультатное. Почему же Он столь строго высказался о таких, казалось бы незлонамеренных словах? Читаем предшествующие строки (ст. 30): "Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает".
Грозное предупреждение!... Ведь в то же самое время мы слышали, как Он говорил нечто совсем противоположное: "Кто не против вас, тот за вас" (Мк. 9:40, Лк. 9:50). Но дело в том, к кому именно и по какому поводу Он обращается: в одном случае — фарисеи, всё "соблюдающие" и при этом отвергающие Его, а в другом — непросвещенный, но ищущий Его простой народ.
Итак, мера добра или зла тех или иных слов (а подчас и поступков) состоит не в них самих, а в людях, в их сердцах, мыслях и намерениях. Одни и те же слова могут быть пустыми и бесполезными в одном случае, и очень важными, необходимыми в другом. Одно — лекция по нравственному богословию, и совсем другое — пастырский совет на исповеди. Одно — речь перед призывниками, и совсем другое — слово к матери, потерявшей сына.
Кто вам сказал, что ваше "житейское, женское" само по себе ущербно или греховно? Не об этом ли говорил с людьми Сам Спаситель, когда ходил по это земле, и Его бесчисленные святые мужи и жены?...
Так как же быть? — Очень просто: искать Христа не в навешивании ярлыков, не в абстрактных формулировках ("это празднословие, следовательно, — это грех"), а в понимании смысла и значения евангельских слов, в любви к Нему и к ближним, в самой своей жизни. Не попадаться в плен к словам, чтобы они не стали "праздными".
+ + +
Иерей Виктор Кедысь, г. Приозерск (Россия):
Конечно, празднословить не нужно уже по причине того, что разговор о пустом не только отнимает время, но и силы, почти ничего не оставляя взамен. Кто-то из святых сказал: "Если двери в бане слишком часто открывать, то из неё выйдет весь пар и придется её разогревать заново. Так и человек многословящий (особенно впустую), теряет много душевных и телесных сил, ничего не получая взамен".
Что же можно получать взамен? Всякая беседа (или монолог), направленная на созидание, укрепление, утешение в какой-либо области, также отнимают в основном физические силы. Но то, что многие получают взамен, может многократно превысить затраченные силы. А получить можно благодать Божию, вдохновение, радость оттого, что слова их отозвались в чьём-то сердце и помогли человеку больше, чем какая-либо физическая помощь.
Вопрос — "Как же быть? Не встречаться? Не разговаривать?" — неуместен, потому что тогда нужно сказать: "Я вообще ни с кем ни о чем не буду говорить, а то как бы чего празднословного не сказать!".
Христос сказал своим ученикам: "Утешитель же, Дух Святой, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам" (Иоанн 14:26). Поэтому нам нужно стараться вести ту жизнь, которая будет способствовать присутствию Духа Святого в нас, Который и научит нас тому, как о многом говорить и не празднословить.
+ + +
Протоиерей Игорь Рябко, г. Запорожье:
Основной принцип, на котором строятся все заповеди Господни, — принцип Любви. Это главное и единственное, что нужно понять. Принцип любви к Богу и людям. И если мы живем по этому главному принципу и им руководствуемся в своей жизни, то все остальное имеет второстепенное значение. Если мы забудем об этом и будем руководствоваться "буквой закона", которая "убивает", а не "духом", который "животворит", то превратимся в тех же книжников и фарисеев, которых Господь и обличал. Поняв только "букву" данной заповеди, логичнее было бы отрезать язык, чтобы получить 100% оправдание. Или ходить хмурым и молчаливо-угрюмым, чтобы не "празднословить".
Кроме того, нельзя забывать, что все, что говорил Господь в Евангелии, имело не абстрактное направление "будущим поколениям", а конкретным людям, которые Его окружали, и к которым Он обращался. В данной ситуации нельзя понять правильно слова Евангелия от Матфея (12:36-37), не прочитав предыдущий текст. А там шла речь о том, что Иисус Христос исцеляет бесноватого, немого человека, на что фарисеи отвечают, что делает Он чудеса силою бесовскою. После этого и следуют слова Христа о хуле на Духа Святаго, о том, что невозможно, будучи злым, говорить доброе. И, как логичное продолжение Его речи, идут слова о празднословии. Непосредственная связь с предыдущим контекстом очевидна.
В других местах Священного Писания можно найти немало слов о дружбе, взаимном общении и простой человеческой коммуникабельности. В послании к Тимофею апостол Павел говорит богатым, что те должны быть "щедры и общительны" (1 Тим. 6:18), в послании к римлянам пишет: "Будьте братолюбивы друг к другу с нежностью; в почтительности друг друга предупреждайте" (Рим. 12:10); о том же сказано в первом послании апостола Петра (3:8). В послании к римлянам апостол Павел пишет о том, что "скоро наслажусь общением с вами" (Рим 15:24).
И, к слову сказать, на свадьбе в Кане Галилейской, где присутствовал Господь, было, как я предполагаю, свадебное веселие, а не богословская конференция. И Спаситель не погнал гостей на "вычитку правила" и не говорил, чтобы они ели и пили молча, а добавил вина, которого они, кстати сказать, и так уже выпили немало: "Всякий человек подает сперва хорошее вино, а когда напьются, тогда худшее; а ты хорошее вино сберег доселе" (Ин. 2:10). Для меня это поразительный пример любви Божией к человеку и понимание, и приятие не только человеческого горя, но и человеческой радости. В том числе и радости взаимного общения.
Вопросы задавала Татьяна МАТЯШ
Газета "Одигитрия", №6 (74)
Вопрос — ответ: КАК ОБОЙТИ "БАБУШКУ"
← к предыдущей новости ↑ к началу к следующей новости →
Лично я с вредными "бабушками" в храме никогда не сталкивалась. Повезло мне. Именно повезло, так как не уверена, что, встретившись на пороге с грубым упреком или навязчивым вразумлением, я нашла бы в себе силы пройти вглубь храма. Многие, правда, таких сил не находят. А ведь решение прийти в церковь у новичков зачастую и так появляется не сразу, дается непросто. Как же им помочь? Чем поддержать? Есть ли способ обойти "бабушку"?
+ + +
Иеромонах МАКАРИЙ (Маркиш), Свято-Введенский монастырь (г. Иваново, Россия):
Две тысячи лет назад, когда Спаситель ходил по нашей земле, простой кусок хлеба был самой существенной помощью для человека. "Вы дайте им есть!" — говорил Христос Своим ученикам, совершая чудо умножения хлебов.
Те же самые слова обращает Он к нам и сегодня, совершая чудо, необходимое нам в первую очередь в нашей сегодняшней жизни: чудо умножения любви, приветливости, внимания и гостеприимства. Господь вложил в ваше сердце заботу о людях, приходящих в Церковь? — Благодарите Его и дайте ход вашему доброму намерению.
По благословению священника, размножьте в типографии или на копировальной машине ваши любимые миссионерские проповеди, сведения о вашем храме, о богослужении, текст Божественной литургии, наиболее важные молитвы. Принесите несколько простых платков и юбок-фартуков. Встаньте возле входа в храм или у свечного прилавка, где чаще всего разворачиваются драматические сцены с участием "злых старушек". Смело и уверенно перехватывайте инициативу, чтобы люди ясно чувствовали: здесь хозяин Христос, а не бесовские силы...
Как защитить приходящих в храм от людского зла, черствости и невежества, чем их поддержать? — Вашей собственной заботой и любовью.
+ + +
Священник Игорь РЯБКО (г. Запорожье):
От бабушек защититься невозможно, так же как невозможно защититься от репьяха. Он все равно прицепится. Его можно только проигнорировать, оторвать и послать подальше.
Эта проблема не может быть решена коллективным энтузиазмом. Это проблема не прихода, а его настоятеля. Суть проблемы в том, что настоятель, желая использовать бесплатный или малооплачиваемый труд женщин пенсионного возраста, разрешает им быть, например, "хранителями" подсвечника. Это его устраивает. И он закрывает глаза на то, что основной причиной такого энтузиазма является не любовь к Богу и даже не эстетическая любовь к подсвечнику, а возможность реализации комплекса Наполеона. Это — паразитирование страстей на теле церковного прихода.
Вопрос с бабушками с повестки дня снимается очень просто. Если это небольшой приход, то все зависит от слова настоятеля. Если он будет акцентировать внимание своих помощников на том, что по всем вопросам нужно обращаться только к нему, объяснять, что, по слову апостольскому, "женщина в храме до молчит", а не то, как говорил старец Амвросий Оптинский, "за разговоры в храме будут посылаться скорби" — то так оно и будет. В больших храмах должен быть дежурный. Лучше, если это будет требный священник, который между требами будет не в пономарке ныкаться, а сидеть в храме. Отвести ему специальное место, пускай там читает или на компе работает. Как только кто-то подойдет с каким-то вопросом, все будут знать, куда направлять его за ответом. И это тоже зависит от настоятеля.
+ + +
Игумен ДОРОФЕЙ (Маркевич), г. Винница:
"Изуй сапоги с ног твоих, ибо место сие свято", — говорит Господь человеку, стремящемуся к познанию Божества. Бога мы познаем в сердце своем: "Сим даждь мне сердце". Лучше же всего наше сердце обращается к Богу в храме. Но это место святое, и, заходя в него, мы должны "разувать" сердце наше от господствующих в нем страстей. Ибо не "сапоги" — сердце — оскверняют место присутствия Божия, а накипшая на них грязь — греховные помыслы.
Большинство из нас пришли в храм в осмысленном возрасте. И каждый из нас знает, что в духовной жизни тяжелее всего дается современному человеку терпение, послушание, смирение. Слишком человек эгоцентричен. Но "сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит". Поэтому и стоят наши "церковные бабушки" — одергивающие, поправляющие, наставляющие, ворчащие, ругающие — на страже "святая святых". Как Ангел с огненным мечом на страже рая. И прошедший "бабушкино" храмовое испытание, достоин "внити во святая святых" смирившегося нашего ради спасения Господа Иисуса Христа.
Не в силе и, тем более, не в количестве последователей истина. И Господь Сам знает, как Ему спасти каждого человека.
Принимая Православие, "вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога Живого, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах, и к судии всех Богу, и к духам праведников, достигших совершенства, и к Ходатаю нового завета Иисусу" (Евр. 12, 22-24). "Терпя потерпех Господа и внят ми", — единственный образец поведения в храме. Так что у бабушек в храме своё служение, и нужно помочь им совершать его достойно, без грубости и оскорблений. А, в общем, честь и хвала им.
+ + +
Матвей: Судя по моим наблюдениям, бабушки просто так, от скуки, к "захожанам" редко цепляются. Их обычно привлекают яркие краски на лице, короткие юбки, растрепанные волосы... Это своеобразный дресс-контроль. Замечания бабушек могут быть (или казаться) грубыми, но не стоит на этом зацикливаться. Тем более, что никто никого не выгоняет: для новичка на кассе всегда найдется и платок, и юбка. Давайте будем честными: если человек идет к Богу, ему никакая бабушка помешать не сможет.
+ + +
Максим: Господь сохраняет меня от таких искушений, как "вредные старушки". Однако рискну дать совет. Если вы вошли в незнакомый храм и какая-то пожилая мирянка начинает вас из него выгонять, стоит вежливо, но твёрдо сказать: "Позовите, пожалуйста, настоятеля храма. Я хотела бы услышать это из его уст". Или другой вариант: "Назовите Ваши фамилию, имя, отчество. На какой должности Вы здесь работаете? На основании какого церковного документа Вы меня выгоняете из храма?". Немножко зная психологию бабушек, которые хозяйничают при храме, я сомневаюсь, что после первого или второго варианта они от вас не отстанут. Главное, не смущайтесь. Раз вы православная христианка, то вам этот храм принадлежит не меньше, чем этой бабушке, и она имеет право изгонять вас из храма не больше, чем вы — её.
+ + +
Светлана: Самый лучший помощник в общении со сварливыми людьми — слово "простите". Если вы видите, что бабушкины претензии беспочвенны и она просто не знает, как справиться с тем дискомфортом, который возник в ее душе при вашем появлении — попросите у нее прощения. А еще лучше — положите перед ней земной поклон... и еще один (контрольный). Если после этого "враг" не будет обезврежен, то хотя бы дезориентирован и вы продолжите жить своей жизнью. Вообще "бабушки" — самый простой уровень на пути к спасению. Не пройти его просто неприлично.
+ + +
Екатерина: Я не раз встречалась с этим явлением. Конечно, когда тебя одёргивают по поводу и без повода во время службы, а иногда и просто толкают, невольно раздражаешься и, чего греха таить, стараешься ответить тем же. Но, конечно, так делать не стоит. Один из способов избегнуть подобных проблем — это не вступать в контакт, просто не обращать внимания ни на что во время службы. Если же всё-таки неприятная ситуация возникла, постараться любым способом избежать конфликта. Тут уж у кого как фантазия будет работать. Оттолкнули тебя — отойди, что-то сказали — ответь, пусть даже невпопад: "Спаси Господи!". В конце концов, пожелать человеку спасения никогда не помешает. Но доказывать что-то, отстаивать свою точку зрения, особенно во время службы, не стоит. Главная задача — сохранить тишину и мир, любовь. Пусть человек неправ — это его дело. Главное — самому не раздражаться, потому что в гневе правды нет.
Вопросы задавала Татьяна Матяш
Газета "Одигитрия", №8(76)
Из разговора с одной бабушкой: милостыня
← к предыдущей новости ↑ к началу к следующей новости →
— А я нищим подаю... Мне иногда говорят: "Бабка, да ты что? У них, вон, за углом у каждого по "Мерседесу", а ты со своей пенсии будешь им последнее отдавать?". А я — что ж? Пенсия-то, она ж, как теперь говорят, хоть и маленькая, а всё равно хорошая... Сколько смогу, подам.
Мне говорят: вот вы все, кто им подаёт, вы их развращаете подачками своими, они и не работают. А я думаю: лучше уж ошибиться и подать тому, кто на самом-то деле и не нуждается, чем в другую сторону ошибиться и не подать, кому на самом деле надо... Они, кому не надо-то, иногда и сами не берут. Говорят: бабуль, это мы лохов всяких стрижём, а у таких как ты брать — грех; давай-ка мы лучше тебе сами подадим. Так чудно говорят — лохов, говорят, стрижём. Мне смешно их слушать... Как говорят-то теперь, какими всё словами...
А я ведь почему подаю? Мне семь лет было, когда нас с мамой и с сестрой в Германию угнали. Жили мы, правда, в лагере не для военнопленных, а для перемещённых... там всё-таки полегче было. Но всё одно — много народа померло с голоду. А я такая худая была... как стручок. И меня из-за этого никто не покупал. Других детей покупали в батраки, а меня — никто не брал. А я и рада. Вот — в четыре утра встаю, когда охранник на вышке устанет и не видит уже ничего толком... внимание-то уже рассеивается, поди-ка, подежурь всю ночь. И вот я встаю, пролезаю в щель в заборе и иду в город. У нас ни колючей проволоки, ничего такого не было, один простой забор, дощатый... И вот я иду в город побираться. Целый день хожу, прошу хлебушка. А потом, уже к вечеру — назад проберусь и мамку кормлю. И других тоже, кто там с детьми был... им тоже, когда могла, давала.
Ну, вот. Кончилась война. Назад в Польшу нас не пустили, отправили на Украину. Да ещё перед этим всё проверяли, не шпионы ли мы... Ладно. Приехали на Украину. А это сорок шестой год. Самый голод. Я до сих пор всё помню, как люди на улицах лежали и умирали. Мамка моя начала с голоду пухнуть. А я опять — хожу да побираюсь. И вот... ведь сами там все из последних сил еле-еле тянули... а всё равно подавали! Кто свеколку подаст сахарную, кто угля в передник насыплет. Так мы с мамочкой и выжили. А если бы не подавали, нипочём бы не выжили...
Так вот, с тех пор и я, — кто просит, я тому подаю. Знаю, что теперь другое время, что никто с голоду, слава Те, Господи, не пухнет — а всё равно. Не могу не дать. И хочу иногда не давать — а не получается.
И собак я тоже с тех времён люблю, с военных. Там, в лагере, один охранник был, дурной такой, не приведи Господь. Один раз взял и стал на меня собачищу свою натравливать, овчарку. Я со страху как упаду, как руками вот так вот закроюсь... А она, слышь, подошла ко мне, понюхала — и не тронула. Он ей — и так, и сяк, и усь-усь, и чего-то ещё по-ихнему... и даже сапогом ей под брюхо поддал. А она — всё равно... подходит, нюхает и хвостом виляет. Понимает, что перед ней дитя...
Конечно, это мне повезло, это собака такая умная попалась. Другая бы в раз разорвала, не поглядела бы, что я маленькая... Но всё одно: я теперь собак люблю... всё никак про ту забыть не могу. И они ведь меня любят — бедовые такие! Всё соображают!
Я вот иногда думаю: собаки перед нами — всё равно, что мы перед Господом. Чего-то понимаем, а главного-то самого понять и не можем. И услужить вроде рады, а чуть что не так — шерсть на холке вздыбим и рычим. Покормят нас — ластимся, хвостом виляем. Забудут покормить — враз пойдём шастать по чужим дворам да другим хозяевам хвостами подвиливать. А потом вернёмся, подползём на брюхе-то, уж скулим, скулим: прости, дескать, нас. Такие уж мы бессчастные да бестолковые! А чего бессчастные? Чего мы всё жалуемся с утра до вечера? У меня вот, к примеру, жизнь была хорошая. Всякое бывало, конечно, но всё равно — такая бывала в жизни радость, что я уж прямо и не знаю, за что ж мне такая радость была. А ты говоришь: нищим не подавать? Как же не подать, когда у меня и так всё есть!
Из материалов hildegart.livejournal.com
Газета "Одигитрия", №5 (73)
Из рассказов церковной певчей: "ПОМОГИТЕ НАМ ДОЖИТЬ!"
← к предыдущей новости ↑ к началу
— Отец Василий — он, вообще, везучий человек такой... куда ни пойдёт — обязательно что-нибудь найдёт такое интересное... и полезное для хозяйства. Вот — в прошлом году, осенью. Шли мы с ним на станцию, на электричку. Смотрим — недалеко от платформы, внизу, под лестницей, сидит бабулька. Сама маленькая такая, ма-аленькая, вот такая крохотулька, да ещё и горбатая, личико острое, сухое, как коряжка, а глаза — вот такущие, в пол-лица. И синие-синие, представляешь?
Не голубые, не серые, а прямо по-настоящему синие, с длиннющими ресницами пушистыми, и совершенно какие-то молодые. Я подумала сперва, что это из-за очков... что у неё очки с таким сильным увеличением, и из-за этого глаза кажутся в два раза больше. Присмотрелась — а у неё вообще одна оправа от очков, а стёкол нету, представляешь? Подхожу поближе, смотрю — она не одна, а с такой маленькой кудлатой собачонкой. И у той тоже глазищи громадные, только не синие, а уже красные от старости, и слезятся... Бабка её в платок закутала, прижимает к себе, как младенчика, а сама сидит, дрожит в какой-то рванине и улыбается. По-настоящему улыбается, понимаешь? — не вымученной какой-нибудь, а такой хорошей, мечтательной, интеллигентной улыбкой, как будто она не на платформе заплёванной милостыню просит, а сидит где-нибудь в ложе бенуара и слушает арию Каварадосси в исполнении Лемешева... Перед ней баночка стоит для подаяния и табличка, от руки написанная: "ПОМОГИТЕ НАМ ДОЖИТЬ!".
Тут отец Василий подошёл, посмотрел на всё это, сунул ей в баночку сотенную бумажку и говорит так ехидно, знаешь, как он умеет: "И до чего же ты, милая, хочешь дожить? До Страшного Суда? Или, может, до повышения пенсии?". А бабка ему: "Как — до чего? До смертного своего часа, значит, — до чего ж ещё?". Отец Василий хмыкнул и говорит: "Ну, до этого-то все мы доживём, ни один не пропустит, это ты не сомневайся". А она: "В том-то и дело, — говорит, — что не все. Господь всякому определил свой час, только не всякий до него доживает. И я боюсь, — говорит, — что мы с Жозефиной не доживём, это очень непросто в наше время. А так бы хотелось, — говорит, — дожить! Потому что своей смертью умирать легко, а чужой — трудно". Отец Василий так, вроде бы, немножко удивился и спрашивает: "А от чего, как ты думаешь, люди не своей смертью умирают?". Она говорит: "Да от всяких, — говорит, — обстоятельств. От болезней, от немощей всяких, от голода, от несчастных случаев.. да мало ли от чего?". Отец Василий всё не отстаёт: "А своей смертью, — спрашивает, — от чего умирают?". А она говорит: "Как — от чего? От радости. Как Господь в положенный час за твоей душой придёт, тогда она обрадуется и сама к Нему навстречу вылетит, — ты и не услышишь, как". Представляешь, да? Так и сказала, честное слово.
Отец Василий задумался, за бороду себя подёргал и говорит: "Ты, мать, просто ставишь меня в какое-то безвыходное положение. Потому что у меня в церкви уже двое торгуют свечками и третий там — ну, никак ни к чему... В общем, короче говоря, пойдёшь ко мне в храм свечками торговать?". Ой! Бабка и раньше-то вся, незнамо от чего, светилась, как лампадка, а после этих слов глазищи свои необъятные ещё больше распахнула, хотя казалось бы — дальше уж некуда... засияла, заулыбалась так, что просто глазам стало больно. Мы её прямо оттуда, с платформы и забрали, вместе с Жозефиной... Правда, с этой Жозефиной у нас потом и возникла проблема, потому что Елизавета Васильевна... ну, так бабушку эту звали... в общем, она ни в какую не хотела с ней расставаться. А в церкви ведь с собаками нельзя! Пришлось нам Жозефину замуж выдать... Да, да, представь себе. Не за Наполеона, конечно, за Пантелея одного местного... он тоже старичок, вроде неё, и он, в общем, не возражал против такого варианта. И вот, пока Елизавета Васильевна в церкви, Жозефина в будке у Пантелея её дожидается... Умора! В общем, всех устроил отец Василий по высшему разряду. И не прогадал, между прочим. С бабой Лизой у нас так торговля пошла, просто песня. Все образки старые, залежавшиеся, которые никто не брал... брошюрки там разные, крестики, платочки — всё расходилось "на ура". Причём я даже объяснить не могу, почему...
А этим летом.. в июне это было... в общем, один раз выхожу я из церкви, смотрю — баба Лиза сидит на скамейке. Вот так вот на спинку откинулась, руки на коленях сложила, глаза закрыла... И лицо такое молодое-молодое, такое радостное, такое спокойное, что у меня просто сердце оборвалось. Тут-то я всё и поняла. И заплакала. Подхожу к ней, трогаю её вот так вот за руку — а рука уже холодная... Ой! Я как зареву во весь голос! А баба Лиза... представляешь, открывает глаза и говорит: "Лена, что ты? Что с тобой?". А я всё реву, не могу остановиться. Потом кое-как взяла себя в руки, говорю ей: так и так, у вас, тётя Лиза, лицо такое радостное было, что я подумала, что вы уже умерли... А она говорит: "Что ты, Леночка, Господь с тобой! Разве радость только затем нужна, чтобы от неё помирать? Она и для того, чтобы жить, тоже очень даже годится!".
Из материалов hildegart.livejournal.com
Газета "Одигитрия", №6 (74)
Еженедельник "Седмица" включает разделы "Новости Православия", "Актуальное интервью", "Новости религий и не только". Кроме этого в каждом выпуске помещаются православный календарь и воскресная проповедь на следующую неделю, публикуются анонсы предстоящих событий и объявления. Подписаться на "Седмицу" можно в любом почтовом отделении Украины. Подписной индекс - 96204. Цена подписки на месяц - 3 грн. 18 коп.
